– Зови Ан... – И я понял, что действительно путаница. Сослуживцы называли меня Агжей, Дьюп – Анджей, малознакомые люди – капитан Гордон Пайел. Тут уже и сам скоро запутаешься.
Я рассмеялся.
– Ладно, сам выбирай. – Я рассказал ему немного, как у меня с именами.
Тоо слушал рассеянно.
– Неинтересно? – спросил я.
– Интересно. Просто наставник меня потерял, наверное. Рассердится.
– А не пошёл бы он...
– Куда?
Я осёкся.
– Ну, это я ругаюсь, но, по сути... Может, ведь и правда больше не увидимся. А наставник тебе и так, поди, надоел. Бить же не будет?
– Бить?
У него было такое изумлённое лицо, что я рассмеялся.
– А поехали, братишка, с нами? Я тебя бойцам буду показывать. В воспитательных целях. На предмет того, что драться без повода – это невежливо. А то завели манеру – кулаками всё решать.
Я вспомнил ребят, и мне стало вдруг тоскливо. Чего там Дьюп так долго?
И тут же они вышли.
В доме на Айяне было тонкое, очень светлое платье, зашнурованное на груди, теперь она надела сверху что-то вроде плаща, тоже очень тонкого.
Я встал. Тоо тоже вскочил, и по лицу его пробежало, как мышь, сожаление. Так быстро, что я подумал – мне померещилось.
Дьюп кивнул, пойдём, мол. Выходило – Айяна летит с нами.
– Парня-то возьмите, садисты! – попросил я.
– Ему ещё нельзя в прокол, – отозвалась Айяна.
Дьюп подошёл к Тоо. Постоял какое-то время, разглядывая его.
Тот беспомощно оглянулся на мать, а потом вдруг опустился на колени. Колин положил ладонь ему на голову.
У меня было чувство, что я присутствую при чём-то очень интимном и личном.
Саа, столица Аннхелла. Окрестности и госпиталь
«...Вся беда в том, что мир, когда он настоящий, – напрочь лишён книжной соразмерности и стройности. Это всегда смесь необъяснимого, непередаваемого, откровенно тупого и жестокого. И этим он толкает пишущего к совершенно иному миру. Миру, устроенному логично. Пусть даже грязному, если речь в романе идёт о грязи.
В жизни – иначе. Как ни бейся – всё равно будешь совершать неоднозначные поступки: хорошие для одних, плохие – для других, умные для третьих и откровенно тупые для четвёртых.
Наш мир – живой. Пока он живой – в нём существует неоднозначность и незавершённость.
Каждую секунду он рождается из линий эйи. Родившись – умирает. Так полагают эйниты.