Я следила за Экартом, а тот явно следил
за мной, и то, что он видел, ему не нравилось. Злость холодными кристаллами
светилась в глазах мужчины. Смотри, не порежься. Я поняла, о каком плохом
настроении говорила ассистент Лурье. Уповать на благоразумие было бесполезно.
Ну, только, если на свое.
— Мистер Экарт, я понимаю, у вас был
тяжелый день. Давайте закончим разговор, пока вы не оскорбили меня еще больше и
я в итоге не задумалась об иске. Я просто хотела вернуть деньги и прояснить
ситуацию.
Ройс долбанул кулаком плитку в сантиметре
от моей головы, а через секунды зло впился в губы, кусая их до крови. Я мычала
Экарту в рот и пыталась оттолкнуть навалившееся тело, но силы были не равны.
Вер даже не реагировал на мои сопротивления, продолжая целовать и сжимать меня.
Когда его руки переползли на ягодицы, я поняла, что вер плохо контролирует
себя, все больше выпуская внутреннего зверя. Я сильно забилась в руках и
укусила за губу. Ройс резко отпрянул, но объятий не разжал.
— А вот и первая сильная эмоция, —
облизывая нижнюю губу, прошипел Экарт, — не люблю трахать бревно.
— Мистер Экарт, вы не по адресу. Здесь мы
на земле, а не в небе, поэтому я имею полное право вам отказать.
Самоудовлетворяйтесь сами, — я тоже перешла на шипение, продолжая отталкивать
Ройса, но тот даже бровью не повел, налегая на меня сильнее.
— Ненавижу, — услышала я у своего уха, и
тело пронзило болью от укуса в плечо.
«Он меня метит?!» — я начинала
скатываться в истерику. Метки уже лет пятьдесят, как были запрещены. Для веров
это было символом настоящей любви. Вот именно, что было. Веры – элита мира,
носили в своей крови код зверя, что дарил им такую силу, выносливость и
нечеловеческие способности. И метили они свои пары, как древние оборотни. Но не
теперь. Теперь метка была обоюдным решением.
— Прекратите! — закричала я в слезах. И
дверь в кабинку сломали. Мощный полицейский попытался скрутить Экарта, но тот,
как бульдог вцепился в меня. Отцепить Ройса от меня удалось только после
гневной тирады Роберты и ее помощи полицейскому. Вер рычал, был неимоверно зол
и прожигал меня ненавистью. Или его сжигало что-то иное, чему я не могла дать
определение.
Когда на звонок Лурье прибежала медсестра
с успокоительным, и Экарта увели «отдохнуть», Роберта вытерла вспотевший лоб и
переключила свое внимание на меня.