- А бумага туалетная есть? - уточнила девушка и съежилась,
подсознательно понимая, что ответ ее не порадует.
- Чего? - не понял старик и почесал в затылке.
- В смысле, подтираться-то чем?
Когда до старикана дошел весь сокровенный смысл сказанного, он
улыбнулся и тщательно пригладил бороду.
- Для этого вода есть, возьми вон там в углу на лавке кувшин с
водою. А у отхожего места лопух растет.
“Хорошо в деревне летом…” - вспомнила Ольга строки из похабной
песни и почувствовала, как слабеют ноги. Так, в последний раз она
находилась в доме Лео. Водку не пила, но ела грибы. Грибы?!
- Слышь дед, а до Оренбурга отсюда далеко? - Ольга надеялась
выбраться из этой землянки как можно быстрее и вернуться домой к
нормальному туалету и ванной. Ох, она бы с удовольствием приняла бы
сейчас ванну. И как персонаж из фильма “Бриллиантовая рука”, от
чашечки кофе тоже не отказалась бы. Да и очень хотелось кушать. А
лопухом подтираться - это слишком!
- Это на островах Дымер? Где этот Арен-бурх? Ты сейчас в землях
скивов, в роду Иволг. Понимаешь? - растолковывал ей дед, почти что
по слогам. - Дом этот мне по стезе ведуна достался, а сам я живу в
избе рядом. Вот от тебя, голуба моя, вижу злая баба хотела
избавиться, да и отравила грибками.
Ольга закрыла глаза и еле удержалась, чтоб не завыть на всю
землянку.
- Слышь деда?
- Пересмыслом меня зови.
- А где я?
- В землях Скив, в роду Иволг. Забыла, что ли, как летала?
После этих слов Ольга еще раз осмотрелась и охнула, взявшись за
голову.
- Летала?! Чего, какие скивы, какие леса, какие оборотни? Что за
наркомания? Мне, бля, билет в реальность. Ну нет, это уже совсем не
смешно! - истерика накатывала от осознания того, что это словно
дурной сон, только наяву.
Ольга вскочила с кровати и, придерживая одеяло, бросилась к
окну. Но за мутноватыми стеклами из минералов совсем ничего не было
видно.
- Поешь сначала, а я пойду, пока, чтоб тебя не смущать, - сказал
старик, то ли сочувственно, то ли с издевкой, поторопился убраться
из землянки.
Ольга, воспользовалась ведром, потом накинулась на принесенную
дедом похлебку. Лютый голод только усилился от аромата остывшей, но
все еще горячей еды. В луженой тарелке, в бульоне плавали овощи,
разваренные бобы, жареный лук. Еще никогда в жизни не ела она с
таким аппетитом. Глотала пищу, почти не прожевывая, не чувствуя
вкуса и одновременно удивляясь, до чего же вкусной была эта простая
еда.