Где-то глубоко внутри родился, пустил корни и начал крепнуть инстинкт убийцы.
Драку после камбузного наряда начал Сергей, но спровоцировал ее Кастет. Бывший зэк все никак не унимался, настойчиво пытался внедрить свои лагерные привычки в зонд-команде. Почему-то ему особенно нравилось доставать Воронина, быть может, из-за прозвища, которым Сергея наградили в самый первый день. Кажется, Кастет полагал: если парень терпит такую кликуху, то в душе слаб настолько, что простит все, что угодно.
– Пилоснежко, а чей-то у тебя ресницы длинные, словно у бабы? – коверкая прозвище Сергея, глумился Кастет.
Воронин старался не обращать внимания на этого идиота, хотя внутри уже не раз задавал себе вопрос: сколько же лет бывшему зэку? Вроде, если судить по лицу, он лет на пять старше. Может, больше? Или наоборот? Там, на зоне, время движется с другой скоростью: для кого – за календарный год вычеркиваются два года жизни, для кого – три. За решеткой редко встречаются долгожители, человек сгорает гораздо быстрее, чем на воле. Вот и попробуй, разберись, сколько Кастету? За что он сидел и как долго? Может, ровесник? Или старше всего на год-два? Но ведет себя точно, как инфантильный переросток. Перед всеми, кто сильнее, надо гнуться, а кто не в нашей стае – того чмырить.
В камбузном наряде Сергей попал на «дискотеку» – так именовалась посудомойка, где не смолкал грохот тарелок. На базе наземных ликвидаторов одновременно проходили подготовку сразу несколько зонд-команд. В повседневной жизни они почти не пересекались, зато на камбузе, во время принятия пищи, встречались регулярно, оставляя после себя груды алюминиевых «дисков» и котлов, которые следовало привести в порядок к следующей трапезе.
Всю эту сумасшедшую гору посуды обрабатывал сложный посудомоечный агрегат, действовавший по заложенной в него программе, но за машиной приходилось присматривать: организовывать подачу грязной посуды, вовремя подхватывать чистые тарелки и расставлять их по гнездам автосушилки. Иногда нужно было заправлять машину жидким мылом, вычищать из приемного бункера и накопителя пласты пищевого жира, поправлять тарелки, застрявшие в направляющих полозьях.
В течение суток зонд-команды питались четыре раза, и посудомоечный монстр работал почти непрерывно. Камбузный наряд, обслуживающий его, – тоже. К концу суток Сергей вымотался так, как не выматывался во время кроссов. Пришлось простоять возле машины часов пятнадцать, если не больше. Агрегат шипел, плевался то горячей, то холодной водой, обдавал перегретым паром, и к концу смены футболка защитного цвета и пятнистые штаны Сергея намокли – на груди и на животе.