Аметистовые Грозы - страница 5

Шрифт
Интервал


Какое может быть лицо
у старого мяча?
Какая может быть любовь?
О чувствах колобка —
и то печется колобовь,
находится мука.
Но чем же я не колобок?
А тем, что я не хлеб…
Мной каждый день играет Бог —
и той команды кэп.
Ундины жарят ангелков,
а те, в ответ – ундин.
Господь и Грешная Любовь —
ничьи, один в один.
Когда я глухо стукнусь в пол,
сдуваясь и шипя —
судья продолжит баскетбол
моим похожим «я».
Но дайте ж мне тогда вдвойне
мячты и полусна,
в которых кто-то – обо мне
грустит с трибуны «А».

«В её улыбке и молчании…»

В её улыбке и молчании
я разрушаюсь всё отчаянней,
и это лучше эволюции,
когда века и смыслы – куцые.
В её молчании улыбчивом
понятен буду я всё шибче вам,
как если б сути нализаться, мням,
но это – болт цивилизациям!
Её улыбка и молчание —
увы, не вызовут врача ко мне,
и сами вылечат, без вызова,
а эскулапам – тоже – лысого…
Она молчит и улыбается,
а мне туда-сюда летается,
живётся мне – от века к вечному,
как бегунку по шву сердечному.

«Тряси, тряси меня, трясина…»

Тряси, тряси меня, трясина,
тебе не надо ведь бензина,
пока трясётся на крови —
тряси меня, трясина… рви.
Храни, храни меня, мой Боже,
раз до сих пор не изничтожил,
раз так тепло в сырой тени —
храни, пока не хорони.
Люби, люби меня, малышка,
когда моя тупая книжка
воткнётся в память уголком,
люби, люби меня… потом.

звездА!!Гори

Планетки по инерции
летят вокруг Звезды.
Она не дарит сердце им —
не смогут унести…
Она их, всё же, балует,
и светом, и теплом,
она века им жалует,
не парясь над числом.
Никто из них не ведает
её полночных тайн,
её привычки вредные —
не тема для прайм-тайм.
Но всем, вокруг вертящимся,
довольно и того,
что видно в ней, светящейся —
не важно, от чего.
Среди твоих поклонников
одна планетка – я,
мечтатель с подоконника,
приятель воробья.
Не знаю, как там прочие —
я, как Земля, живой…
И днём, и ближе к ночи я
с тобой, с тобой и твой.
Ко мне Луна всё клеится,
и звёзд я вижу… тьму.
А мне во тьму не верится.
Луна – моя Му-Му.
Планетка по инерции
летит вокруг Звезды…
Гори! Не надо сердца мне,
в моём – и так есть ты.

Сколько раз?

Сколько раз я впишу эту правду: «краса»,
«красота», «ты красуня», «красивая» —
в многотомник практических тем, в небеса,
копошась на земле со штативами?
Сколько раз я солгу на предмет облаков —
дескать, лёгкие? Нет же, тяжёлые…
Сколько раз я пополню войска дураков,
отчисляясь научными школами?