– Ну… может, их много было. Которые убирали.
– А не много чести нам троим будет? Если бы мы мешали кому, хлопнули бы нас как мух, и дело с концом.
Круитни бледнеет.
– Кому… мешали?
Все трое умолкают, оглядываются, Энка пересаживается, чтобы не сидеть спиной к окну, Круитни хочет закрыть дверь, Макс одергивает её, не закрывай, так вот подкрадется кто к двери, да откуда я знаю, кто, мало ли…
Убирают со стола, Круитни перебирает еду в холодильнике, натыкается на кусок заплесневелого хлеба, тьфу, черт, хороша хозяюшка, ничего не скажешь. Круитни бросает хлеб в мусорку, вот так всегда, то мало возьмут еды, то слишком много…
– Ты чего, а?
Это Макс. Оторопело смотрит на Круитни, не может ничего понять.
– А что?
– А то… рехнулась, хлеб выбрасывать?
– Да с плесенью он, что ты хочешь, с плесенью…
– И что, что с плесенью, ой, какие мы нежные, плесень нам не нравится!
– Ты хоть понимаешь, что это отрава голимая? – Круитни не отступает, не пускает Макса к мусорке, – еще не хватало плесенью травануться…
– Она права, – Энка встает между ними, – нельзя плесень есть… оставь, у нас еды много… очень много…
Макс отступает, бормочет что-то, да вы крыс не ловили, не ели, да вы по три дня без еды не сидели, зажрались…
Ночь.
– И все-таки не понимаю… почему вы ушли?
Это Энка спрашивает. Недоверчиво смотрит на еду, которую приготовила Круитни, Энка раньше ничего подобного и не видел.
– Да как вы не понимаете… они и раньше-то были как бешеные…
– Кто?
– Да все… если у тебя офайна последнего нет, ты вообще не человек…
– Это что?
– Долго объяснять… неважно… ну вот… меня на работу из-за этого не взяли…
– Так приобрели бы этот свой… как его…
– Да что приобрела, это сколько денег уйдет… на эти деньги сколько книг купить можно…
Энка узнает знакомое слово.
– Книг?
– Ну да.
– Это… чтобы читать.
– Это чтобы думать.
Энка вздрагивает при слове думать. Энка боится думать, Энке раньше думать не доводилось, раньше это делал ЦП.
– Ну и вот… а потом они вообще убивать начали тех, у кого не по последней моде…
– Убивать?
– Ну да. Я девчонку одну знала… у неё то ли дап-эя последнего не было, то ли еще чего… А потом её мертвую нашли, сказали, самоубийство… только там самоубийством и не пахло.
– Откуда вы знаете?
– Ну… знаю.
– Откуда?
– Ну… просто знаю. Потом это началось…
– Что это, вы говорите яснее.