Переместившись в пространстве, да к тому же еще и во времени, Юз узнал о свободе и норме что-то еще, но остался верен своей стезе: поиску очагов нормы и подлинной свободы в бытии своих бывших соотечественников. Литературный младший брат Николая Николаевича, Сергей Иванович из «Блошиного танго» – существо намного более тонкое. Он знаменит не суперустойчивыми живчиками, а уникальным обонянием. Он носом чует зловоние пороков. Когда в задушевнеой беседе генерал КГБ намекает ему, что после успешной переделки всего мира «незахороненное захороним, а кое-что из вынужденно погребенного воскресим», Сергей Иванович говорит себе: «Ни за что не пожелал бы я самому себе присутствовать при воскрешении генералами каких-то ихних невразумительных святынь в ими же обгаженной-перегаженной пустыне Будущего…» Вот вам и определение нашей нынешней реставрации «духоунных ценностей».
Пройдя большой творческий путь, Юз вернулся постепенно к сестре таланта – краткости. Его древнекитайские стихи только на первый взгляд могут показаться пародиями или подражаниями. Они совершенно настоящие. В них подлинная поэзия соединяется с абсолютной мудростью, юмором и светлой печалью. В этих стихах Юз воссоздал тот строй души, который невозможно поколебать. Юз в духовном и нравственном отношении – непотопляем. К нему, как и раньше, тянутся, как к спасательному кругу.
Теперь, на склоне всего, становится особенно понятно, что наш человеческий и одновременно абсолютно виртуальный мир держится на каком-то количестве и качестве людей. В любые времена, при любом режиме и при любой погоде на дворе пайка осмысленной действительности буквально прихвачена на живую нитку благодаря усилиям нескольких, особенно живых умов. Нам и сейчас жизненно важно знать, что думает Юз о незалежности Украины и целостности Грузии, о том, нужен ли России особый Путин и не замешан ли наш Вильям, понимаешь, Шекспир в появлении на сцене Полония…
Вклад Алешковского в духовную жизнь России неоспорим и он еще, слава Богу, не завершен, а каждому, кто его прочтет, жить станет лучше, жить станет веселей.
Ольга Шамборант 2001—2007
Автобиографическая справка
И с отвращением читая жизнь мою
я трепещу и проклинаю,
и горько жалуюсь, и горько слезы лью,
но строк печальных не смываю.
Если бы величайший из Учителей, Александр Сергеевич Пушкин, не научил меня эдак вот мужествовать при взгляде на жизнь прошедшую, то я ни в коем случае не отважился бы самолично знакомить Читателя с небюрократизированным вариантом своей автобиографии.