Бьянка хихикала. В последний час она почти избавилась от своего дурного настроения. С чего бы это?
– Вперед, – пропищала она из рюкзака, – вперед… ик… мой храбрый паладин… навстречу… ик… подвигам…
Я пошел, как мне было велено, вперед, к воротам. Собственно, город был уменьшенной копией Ламарга, только стоял на ровном месте, а не на холмах.
У ворот несли вахту четверо гномов с длинными алебардами. Два одетых в кольчуги и шлемы бородача сидели на камнях и использовали пустую бочку в качестве стола, на котором можно играть в кости. Два других гнома беседовали с приезжими. Кажется, принцесса была права. Они собирали плату за вход.
– Я ничего не вижу из-за твоей проклятой спины, тролль, – пожаловалась Бьянка, но тут же замолчала, сообразив, видимо, что я уже слишком близко от стражников.
Тут я понят – вовремя! – что никто не должен знать о существовании внутри моего рюкзака настоящей живой принцессы. В этом и состоит фокус, хотя какой именно фокус, хоть тресни, не знаю.
– Здоровяк пришел, – сказал один из гномов. – Тролль, стало быть, а таких сегодня не было…
Глядеть на меня ему приходилось, высоко задирая голову. Второй стражник зевнул.
– Кого здесь только не шастает в последнее время, – сказал он. – Чего тебе надо в славном городе Марипенне?
– К-к-к-ка-м-м-мне-т-т-тесн-н-ные и с-с-с-с-ст-тро-ит-тельн-н-ные р-р-р-ра-б-бо-т-т-ты! – сказал я. Этой умной фразе меня научили знающие тролли. Сказали, что, если кто тебя спросит, чего приперся, отвечай им так. Где-нибудь всегда идет строительство, поэтому такое объяснение не должно вызвать подозрений.
Гномы поняли с первого раза, повторять не пришлось. Отлично.
– С тебя три монеты. Медь, понимаешь? Три обола!
Сомневаясь в моих умственных способностях (гномы в курсе насчет Проклятия?), бородатый коротышка показал мне три пальца. Я вынул из кармана свои медяки и чуть не растерял. Слишком маленькие они для моих пальцев, ничего не поделать.
Я подумал, что будет, если стражники захотят поглядеть, что внутри моего рюкзака. Это и есть та умора, о которой говорила принцесса?
Гном взял деньги, потом оглядел меня. Те, что играли в кости, сморозили какую-то шуточку, и все четверо захохотали. Я даже не расслышал, в чем дело. Бьянка не шевелилась, не желая выдавать своего присутствия.
– Ну, проходи уже, громила! Время – деньги! – завопил за моей спиной какой-то тип, правивший тележкой, на которой возвышалась здоровенная бочка.