– Прошу тебя: останься у меня, пожалуйста…
Они смотрели друг другу в глаза, не отрываясь, словно перетекая друг в друга. Мир на несколько секунд перестал существовать. Нужно было принимать решение.
– Я остаюсь… – выдохнула Ника после паузы.
* * *
Полная луна на иссиня-черном небе сияла ярким неземным светом, освещая город. Одинокий лунный луч лежал на подоконнике Колиной комнаты…
Они сидели рядышком и, словно преодолев некую невидимую для глаз преграду, оставшуюся где-то позади, шепотом говорили о важном и неважном, делясь тем, чем еще не успели поделиться. Говорили, пытаясь высказать то, что не успели, замолкали, продолжая диалог непредсказуемыми мысленными ассоциациями, боясь нарушить нежную и тонкую грань уже иного свойства, не решаясь переступить ее.
…Он целовал ее волосы, гладил руки и плечи, касаясь их губами, а она, отрешенно глядя затуманенными глазами в окно, пыталась мысленно отпустить себя, понимая всю неизбежность и ощущая вместе с тем нереальность происходящего…
* * *
Немногим позже, в поисках истины и уже в преддверии безумств, о коих ее посещала лишь туманная догадка, Ника отыщет изумительное по сути и зрящему в корень смыслу стихотворение современной талантливой поэтессы, которое будет выучено наизусть и станет для нее неким символом их отношений с Николаем. Для полноты картины его стоит привести здесь целиком.
Жизнь усмехнулась, заварив
напиток горького бессилья…
Я знала, что готов обрыв,
но понадеялась на крылья…
Туман навеян не судьбой —
сама в печали виновата:
я знала – бездна подо мной…
И всё же верила – крылата!
Был так естественен разбег
(кто в спину: ангел или демон?) —
и взлет, казавшийся для всех
паденьем… А для нас – Эдемом,
тем миром, что в веках храним
для Счастья – им и наказуем:
тем миром, где нельзя – двоим
единым слиться поцелуем,
не потеряв (на миг, на век)
небес торжественную милость…
Прыжком закончится разбег.
Прости, что не остановилась…
[4]* * *
Через два дня после той памятной встречи, взяв альпинистское снаряжение, Николай уехал с группой ребят на сборы – готовить молодежь к летним выходам и знакомить их с азами профессии горного спасателя (это тоже было одним из его увлечений, впрочем, весьма профессиональным), пообещав Нике вернуться через десять дней. Таким образом, у нее появилось время для осмысления произошедшего.