– А где находится его комната? – спросил инспектор.
– Вот она. – И Буков указал на прочную дубовую дверь вблизи от инспектора и сержанта.
Перцев надел перчатки и дернул за ручку двери, чтобы открыть ее.
– Дверь заперта! – удивленно произнес сержант.
– Именно! – подтвердил Буков. – Дверь заперта на задвижку, и мы не стали ее отпирать, чтобы никак не помешать полиции. Попасть в комнату к Кондратию можно лишь через соседнюю комнату его дочери. У них смежные комнаты, дверь между ними есть, но ее нельзя запереть. Именно Анна первой нашла тело отца.
– Пройдемте туда! – двинулся вперед инспектор.
Все четверо, включая слугу, вошли в комнату дочери. Она лежала на постели, напротив открытой двери в комнату отца и рыдала, упершись лицом в подушку. У ее ног противно скулил белый пудель. При появлении людей, она медленно встала, но затем резко бросилась Букову на шею и разревелась.
– Ну не плачь так! – попытался ее успокоить Буков. – Полиция приехала, сейчас разберется.
Полицейские прошли мимо дочери, прямо в комнату покойника. Перед ними предстало неприятное зрелище: посреди комнаты, богато уставленной, с антикварным столиком, креслами и книжным шкафом, прямо на полу ногами к вошедшим лежал благообразный седой господин, на котором из одежды были лишь трусы. Вся грудь его была в свежей, как январский фреш, крови. Под ним кто-то постелил одеяло, которое также испачкалось кровью.
Сержант Перцев наклонился к покойнику:
– Выстрел. Прямо в сердце, – озабоченно сказал он.
– Сержант, взгляните налево, – попросил инспектор, сам смотревший туда.
Сержант взглянул и обомлел.
В паре метров от трупа на полу сидел, прислоненный к стене, манекен, который представлял собой голую женщину во всех подробностях и довольно красивую, белокурую с маленьким носиком. Но самое ужасное заключалось в том, что в руке у манекена находился миниатюрный дамский пистолет с серебряной рукоятью и глушителем.
– Вот это да! – поразился сержант. – Манекен пристрелил человека.
– Что делал голый манекен в комнате писателя? – вслух спросил инспектор, подойдя вплотную к огромной кукле и прикоснувшись к ней. – Очень плотный материал, – заметил он про себя.
– Она была необходима ему для вдохновения, – ответил вошедший в комнату Буков. – Король был писателем, а писателю нужна муза. И нет ничего лучше голой, вечно немой женщины для этого. Так он сам это объяснял.