– Именно, – согласился сержант, – и летом здесь растут овощи, которые закатывают на зиму.
После этих слов сержант внимательно провел глазами по полу. Его внимание привлекли две выделявшиеся на общем фоне половые доски. Он поднял их, прислонил к стене. Под полом оказалась лесенка, по которой сержант спустился в погреб.
Вся компания обомлела.
– Эй, сержант, каково там? – спросил, наклонившийся к входу в подвал, Шура, патлы которого закрывали свет, лившийся из кухни.
– Сырой, затхлый воздух; банки, закрутки кругом. Отойди со света, пожалуйста.
Шура немедленно отпрянул, и сержант услыхал удивленные восклицания, доносившиеся сверху.
Сержант прошел как можно ближе по направлению к Малинкиной комнате. Прямо под ее комнатой стояла бочка. Сержант проверил бочку на прочность, затем, убедившись, что она прочная, забрался на нее, встал, достав до потолка. Рукой он нащупал широкую доску, которую с силой приподнял и отодвинул. Затем уцепившись руками за края, поднялся и вылез из подвала в комнате Малинки.
В комнате недвижимо лежали двое в красном: Сергей в красном кафтане артиллериста восемнадцатого века и дитя-цветок, покойная Малинка, в платье-тюльпане, красная как ягода-малина.
«Красный – цвет опасности, цвет революции, цвет смерти!» – мелькнуло в голове у сержанта.
Из комнаты с трупами сержант вернулся в кухню, но другим путем с помощью тайного хода, который, как оказалось, существует.
– Тайный ход из кухни действительно существует! – горделиво произнес сержант. – А это значит, что дела твои Китти печальны.
– Я не убивала ее, – отчаянно произнесла Китти. – Я не знала ни о каком тайном ходе. Я боюсь темноты и вообще у меня клаустрофобия! – закричала Китти.
– Успокойся, милая, – попытался успокоить ее Никанор, этот полевой василек, этот нашатырь и пустырник в одном лице.
– У тебя истерика, Китти, – спокойно произнес сержант. – Приедет полиция и во всем разберется, а я свое дело выполнил. Надеюсь, что неплохо. Во всяком случае, знамя гусар я не уронил.
– Тоже мне гусар! Женщину обвиняет. Желтый попугай ты, – обозвала Китти сержанта, – а не гусар.
Сержант вышел из кухни и уселся в главной комнате, дожидаться полицию. К нему присоединился Шура, а Никанор остался с Китти в кухне.
Спустя несколько минут Китти и Никанор вошли в комнату.
– Прости за грубость, – начала Китти, обратившись к сержанту, – но ты должен понять, что я не виновата.