– Ну, смотрите, так вот же они прыгают за стену, а вот выскакивают обратно!
Звездочки, и правда, то появлялись, то исчезали. Но на остальных наблюдателей это производило никак не большее впечатление, как от зрелища обычного звездного неба в не очень ясную погоду.
– Ага! А вот теперь смотрите! – радостно тревожно вскрикнул Ван и указал на появившееся черное пятно.
Пятно приобрело форму чернильной кляксы, стало увеличиваться в размерах и закрывать своими «конечностями» зеленые звездочки.
– Это ОН их всех поймал, – констатировал Ван и весь сжался в ожидании…
Далее синхронно прозвучали два крика (на записи и в комнате),
– Алексей Алексеевич, смотрите, что это»!…
– Алексей Алексеевич, смотрите, что это»!…
И действительно там было на что посмотреть…
Изображение, попеременно меняясь четкими кадрами с туманной голографией, уже не оставляло простора для фантазий. Черная фигура, заслонив собой экран, надвинулась на Авдеева. Она, превратившись в нечто напоминающее огромного медведя!
«Дыхнула» на Вана сгустком биополя, которое запись воспроизвела как рев запускающегося авиадвигателя…
«Сдула» неподвижное тело лаборанта, вместе с тяжелым креслом, в сторону…
«Уселась» в воздухе за пульт Колотура и, в момент, перепрограммировала автомат.
На экране молнией пронеслась последняя картинка ослепительной вспышки, взвыл сигнал аварийного сбоя и прибор отключился…
– Ну, что, коллеги, есть какие мысли на этот счет? – Авкуб окинул взглядом молчаливую компанию.
– Приходится констатировать, – продолжил он, – Что Колотур каким-то образом материализовал наши теоретические расчеты параллельного пространства, тем самым доказав перспективность нашего же, только что отвергнутого проекта.
Я сейчас уже не в обиде на «математических членов» Ученого совета, поскольку, как сказал один из корифеев прошлого, «математика – это мельница, которая перемалывает все, что в нее заложено». И, исходя из этого алгоритма, никто не в силах ничего доказать противной стороне.
У нас же теперь имеются кое-какие фактические данные.
Мне многое понятно в этой «невнятной» записи. Вот только неизвестен финал сцены…
– Алексей Алексеевич, есть идея, – встрепенулся математик Крус, – Я сейчас отправлю последние кадры записи Колотуру с «нижайшей просьбой», как мы уже это один раз со Щеглом проделали, обработать их по той программе, которую он применил при видеоформатировании своих соображений в первом случае. Как Вы, конечно, заметили это не просто отформатированный кадр, а пиктограмма образа, сложившаяся в его торсионном колоколе.