Поздно вечером я впервые в жизни пришел домой пьяный в стельку, чем несказанно удивил Марину и развеселил проснувшегося Пашку.
Дверной звонок вырвал меня из зыбкого кошмарного сна, в которым толстые черные крысы десятками бегали по длинному, темному коридору, выложенному потрескавшимся грязным кафелем и непредсказуемо взрывались, превращаясь в красные кляксы, словно брюшко у каждой было начинено динамитом. Бормоча проклятия, я перебрался через тихо спавшую Марину, подтянул трусы и направился к двери, зябко шлепая по ковровой дорожке босыми ногами.
В дверях стоял чистый, выбритый Витька, в отглаженном костюмчике, белоснежной рубашке и галстуке первозданной новизны и современных тонов, то есть с павлиньим хвостом на шее. На Витькиной физиономии, испуская чарующие нити магнетизма, сияла улыбка, предрекающая плотный рабочий день. В руке по обыкновению позвякивали ключи от машины – Ты ли это? – прохрипел я осипшим, пропитым голосом, вглядываясь в полумрак лестничной клетки, судорожно прищуривая один глаз, потирая плечи и шевеля начинающими примерзать к порогу пальцами ног.
– Или не ты? – Нет! Это твой страшный кошмар-р-р! – прорычал Витька с трубными интонациями в голосе, делая руками жест злодея и корча кощеевскую рожу – Понятно. Тогда проходи, – говорю я, с содроганием вспоминая о крысах, и ухожу на кухню включить кофеварку
– Туфли сымать? А носки? А…
– Сымай, только двери закрой, не в лифте, – бормочу я. – А денег дашь? – А по шее? – Мальчики, можно потише. Ребенка разбудите! – сонно и распевно говорит из спальни Марина.
– Мариночка, извиняюсь. Все, молчу! – отвечает Гаршин и идет в спальню целовать ей руки.
– Я тебе дам, молчу – ворчу я уже из туалета.
– По шее… забыл?
– Сережа… это… только… визит… вежливости! – в перерывах между звонкими чмоканьями по слову говорит Витька – Знаю я вашу вежливость! – грозно говорю я, спуская воду в унитазе.
– Дай лучше похмелиться, в голове шумит как в сливном бачке, – приходит мне в голову близкая по ситуации аналогия.
Гаршин уже на кухне копается в холодильнике, достает оттуда несколько бутербродов и бросает их в микроволнуху.
– Беркутов, никакой опохмелки! Сегодня у нас подписание важного контракта. Ты должен быть трезв как стеклышко! – Как стеклышко… Галстук дверцей холодильника не прищеми! Контракт у него, – говорю я, включая электробритву.