– Михаил Петрович – не нянька, чтобы следить за нами, – выкрикивал Голубев с места, – мы все взрослые люди и должны сами соображать, что можно, а что нельзя.
Его перебивали, дополняли, уговаривали, но составитель стоял на своём. И от этих слов у Баженова начала кружиться голова. И тут во весь свой небольшой рост, сверкая голубыми глазами, выплыла в памяти Валя Иволгина.
– Что язык присох? – говорил её взгляд. – И меня ты не нашёл из-за своей нерешительности, хотя твёрдо знаю что любишь меня до сих пор. Может скажешь, что в войну ты был другим. Так то была война. Почему тебя выбросило из кабины спасать человека? Молчишь! Признать свою ошибку при всех труднее, чем броситься в огонь.
Она тряхнула русой косой, медленно удаляясь всё дальше и дальше, где была полуразрушенная станция.
– Михаил Петрович, – услышал он голос председателя профкома, – что вы скажете по этому делу?
Баженов обвёл всех присутствующих взглядом и увидел сочувствие.
«Всё прошло, – подумал он, – стоит ли открывать свою душу».
– Ведь ты увидел происшествие только в последний момент, когда Голубев подвихнул ногу и упал на рельсы? – продолжал председатель, – ты, рискуя своей жизнью, бросился на спасение человека. Это геройство. Не каждый бы так поступил.
«Нет – это нарушение инструкции, я должен был прекратить лихачество, которое чуть не привело к смерти. Мастер прав. Не заливайте мне уши елеем», – хотел было сказать Баженов, но промолчал. Он глубоко вздохнул, весь побелел и, схватившись за грудь, хватал воздух широко раскрытым ртом.
Нина Галактина все эти годы пока училась в медицинском институте ждала того момента, когда самостоятельно выйдет к больному. Она прошла стажировку с опытным врачом, который дал ей очень многое, главное не падать духом при виде больного или умирающего. Практика в медицине – великое дело. Теперь Нина была уже, как говорится, подкована, и могла самостоятельно ездить с медсестрой на вызова, а если транспортировать человека, нужна бригада. Она думала, как глянет в его глаза и что ему скажет. Вот он перед тобой, ждущий от тебя помощи, и его боль проникает в тебя. И ты ищешь выхода из создавшегося положения, потому что тебе самой больно. Это такой момент, когда ты ещё не знаешь, что с ним, просто кожей чувствуешь, всем организмом его боль. И тебе становится за него страшно. Потом ты ведёшь исследование, и болезнь выяснена, остаётся одно – назначить лечение. Главное – не ошибиться в диагнозе, а не то всё лечение пойдёт насмарку.