Дождь кончился, и теперь улицы в городе были чистые и весёлые. Может быть, это от зажжённого света, так как стемнело, и весь город как-то по-особому благоухал увяданием прелого листа, травы. Особенно чувствовался запах в аллее среди деревьев, где росли высокие раскидистые липы, которые, отбросив листву, стояли тихие и присмиревшие, готовые к любым невзгодам и потрясениям стихии. Здесь, как нигде, было много листвы, которая слегка парила. Увидев увядание природы, Журавлёв как-то сразу погрустнел, осунулся. И тут передо мной стал совсем другой человек: сгорбленный, унылый, повидавший на своём веку много того, о чём мы и не догадываемся.
– В магазин надо зайти, – сказал Иван Петрович, – без вина я к своим марухам не хожу. Стыдно как-то. Когда выпью, храбрее становлюсь.
Я хотел было спросить, мол, почему так, но посчитал, что слова излишни, если захочет, старик и сам расскажет. Он вытащил кошелёк, подсчитал деньги.
– Слава, двух рублей не хватает на три пузыря, подкинь, если есть, – обратился он ко мне.
Я вытащил из кармана трёшницу, от которой отказался шофер, и подал.
– Голубуска, три бутылоськи Русской, – сказал Иван Петрович продавщице.
На улице старик стал опять самим собой. Он смотрел себе под ноги и молчал. Я тоже не знал о чём говорить, да и не хотелось раньше времени вспоминать какие-то случаи, факты, детали. Просто идти и ни о чём не думать. Такая ходьба успокаивала, притупляла остроту восприятия. На третьем этаже пятиэтажного здания Иван Петрович позвонил в квартиру.
– Сейчас, сейчас, – послышался за дверью женский голос, а потом, – Ваня, это ты? Давно жду.
На пороге появилась женщина лет сорока трёх, полногрудая, но не полная. Сразу было видно – следит за собой. Густые, чёрные волосы уложены на голове кольцом, губы слегка подкрашены.
– Снимайте свою одежду. Я отлучусь на одну минутку, – сказала она и ушла.
Через несколько минут она появилась в зелёном, шёлковом платье, улыбающаяся и какая-то вмиг подобревшая. Иван Петрович, взглянув в её лицо, ожил, прошёл на кухню, вытащил из сумки бутылки и поставил на стол. Хозяйка приготовила закуски. Журавлёв на правах хозяина налил в стопки водку.
– Ну, так стос, Зинуска, за насу с тобой свадебку. Вот и свидетель, – сказал он.
– Иван, брось паясничать, – не поддержала женщина игривого тона, – лучше выпьем молча.