Но вместо этого её сковал непонятный страх.
«Перед чем? Неизведанным? Почему все конечности немеют рядом с ним? Почему во рту всё высыхает, сжимает горло и не даёт вырваться ни единому слову? Почему ноги подкашиваются, словно ватные? Боже, что происходит со мной? И самое главное – когда это закончится?»
Ева привыкла всё контролировать в этой, пусть ещё короткой, но всё же её жизни. Она знала о праве выбора и всегда умело им пользовалась. Но сейчас всё перевернулось с ног на голову. Она уже не могла контролировать мысли и чувства, ледяной стержень начал таять непонятно от чего. Ева могла часами предаваться фантазиям, не замечая ничего вокруг. Что это за сила, которой тяжело сопротивляться? Единственное, что она знала, так это то, кто являлся источником этой силы или, точнее будет сказать, проводником.
Из размышлений её вывел писк младшей сестрёнки, которая тянула за руку и звала домой. Опомнившись, она поняла, что всё это время полёта стояла и нагло пялилась на Никиту. Осознав своё бедственное положение, она резко отвернулась и стремительно зашагала домой. Да так быстро, что сестре пришлось скакать за ней вприпрыжку.
Марта же стояла рядом и молча наблюдала за этой сценой. В её глазах читалось удивление, и только теперь она начала понимать странное поведение своей подруги. Когда Марта посмотрела на Никиту, ему ничего не оставалось, как пожать плечами, попрощаться и направиться в сторону своего подъезда. Так и остался этот день в недосказанности. Но также он внёс свои коррективы в жизни каждого.
Домой Ева влетела как ракета, которая произвела выброс топлива. Адреналин гулял по крови, и это было невыносимо. Слишком большое количество, поэтому сложно справиться.
«Как дура! Как дура! – кружилось в голове. – Это же надо было так опозориться! Теперь весь двор будет надо мной смеяться», – не выдержав такого напора чувств, она разрыдалась в подушку.
Мама проявила мудрость и дала дочери время успокоиться, а пока занялась Лерой в соседней комнате. Она уже давно заметила изменения. Ведь хорошо знала свою дочь и прекрасно понимала, что если Ева сама не захочет поделиться, то её бесполезно о чём-либо спрашивать. Ну и, конечно же, догадывалась, что это всё из-за нового мальчика, которого все очень бурно обсуждали во дворе. И как бы ни хотелось подойти к дочери и обнять, приласкать и ободрить, она понимала: ещё не время. В таком состоянии любой человек не готов воспринимать какую-либо информацию, а жалость спровоцирует ещё больший поток слёз.