– Не парься! Это я твой слух проверил, – сказал со злостью Никита, махнув рукой, и, пожелав спокойной ночи, отправился домой, оставив ничего не понимающую Еву одну у подъезда.
«Это что сейчас было? И как мне надо это понимать? Может, это шутки такие у мальчишек? А может он просто поспорил с кем-нибудь? Клоун! – негодование настолько захлестнуло её, и она так сильно топнула ногой, что острая боль тут же вернула на землю. – Идиот! Пусть только ещё посмотрит в мою сторону!»
***
– Ну, что, Отец! Вижу, похотью здесь пока не пахнет, поэтому первый ход твой!
– По праву! – довольно улыбаясь, произнёс Яхве и величественно присел за стол, где стояли шахматы.
Чему так загадочно улыбался, знал только он сам, но то, что в этой улыбке читалось умиротворение, не скрылось даже от Люцифера, которому чужды эти эмоции. Отец и сын вместе остановили время и через мгновенье, запустили его с новой силой, стерев линию судьбы, начертанную при рождении для Евы. После этого её жизнь оказалась полностью в их руках, и представляла собою загадку даже для них самих.
– Ох, уж эти люди! И как у тебя хватает терпения? Нет ничего хуже глупого существа, а иногда их глупость бывает безгранична. Мне иногда даже кажется, что некоторые из них умирают ещё глупее, чем рождаются.
– Ты не понимаешь, Люцифер. Они рождаются наивными, а некоторые из них способны пронести эту наивность и непосредственность через всю свою жизнь. И это прекрасно. Между наивностью и глупостью очень тонкая грань, такая же, как между разумностью и безумием, любовью и страстью. Для каждого эта грань своя. Вот скажи мне, сын мой, ты считаешь себя разумным существом?
– Пф! Безусловно! – фыркнул Люцифер.
– А вот люди считают, что только безумный может получать удовольствие от страха и боли других существ.
– Значит, они считают, что те, кто наделены властью – безумны?!
– Они безумны даже, считая, что наделены ею, – без заминки парировал Яхве.
Только Отец мог заставить Люцифера задуматься над жизнью и её смыслом. Пусть даже и ненадолго. Он уже и забыл, каково это – часами размышлять над брошенной фразой Отца. Теперь Люцифер точно знал, чем займётся, пока Еве не исполнится четырнадцать лет, а ждать осталось совсем не долго.
03.03.2016 г./Олеся Оленичева