– А ты откуда знаешь? – удивился я.
– В школе надо было учиться, – с усмешкой ответил Алекс.
– Это уж точно, – невесело согласился я. – Ладно, пора на базу.
Мы завернули за угол, к машине. Алекс сел в пилотское кресло, я справа. Он запустил турбину нашего полуспортивного «Кросс-Эйра», и мы, с визгом резины развернувшись посреди улицы, помчались по ночному городу в сторону базы.
Когда миновали окраины, я закончил пересказывать историю с альбиносом.
– Ну и зачем ты заварушку устроил? – удивился Алекс. – Надо было соглашаться на все, потом разобрались бы.
Вот что мне в Алексе нравилось, это простая житейская мудрость. Но я как-то привык двигаться по пути наибольшего сопротивления. В не малой степени такой подход сформировался под влиянием Кочи, полудикого австралийца, с которым мы протопали вместе через всю Суматру.
– Не ищи простых путей, – сказал он мне как-то раз у костра в лесу. – В жизни пути как тропы. Легкие идут под гору и кончаются пропастью, а трудные ведут в гору, к сияющим в небесах вершинам.
– Иногда нет смысла попусту тратить энергию, – пожал я тогда плечами. – У нас, у русских, есть поговорка, что умный в гору не пойдет, умный гору обойдет.
– Умный да, – легко согласился Коча. – Но я говорю не про ум, а про мудрость. К тому же у каждого свой путь, Хай. Твой ведет вверх и простым не будет. Вселенная так устроена, что в ней не бывает случайностей. Случайностями нам кажутся события, причины которых скрыты от наших глаз. И если вдруг на гладкой воде побежала волна, значит где-то, за пределами твоего видения, в воду упал большой камень.
– Это к чему? – удивился я. – Не вижу связи.
– Тебя зовут Вершинский, – он с трудом выговорил русскую фамилию. – Ты сам говорил, что это имя имеет общий корень с вершиной.
– И что? – На самом деле я уже понял, к чему он клонит.
– Простые пути для других людей, – ответил он и подкинул пучок хвороста в жаркий огонь.
Из костра взметнулись искры и умчались к вершинам вселенского мироздания. С тех пор я заметил, что успех ожидал меня в конце трудных путей. Только попытаешься скатиться по траектории наименьшего сопротивления, только отпустишь весла, так сразу мир вокруг превращается в унылую трясину. А начнешь барахтаться, все выправляется.
Правда, не всегда хватало сил. После того, как затонул наш подводный корабль, мне стало так худо, что не хватало воли на активные действия. Но теперь, в машине, я ощущал какой-то перелом и в себе, и в окружающем пространстве. Конечно, можно было согласиться на условия альбиноса, а потом разобраться с трудностями по мере их появления.