Барон фон Оппенхайм прерывал свои увлеченные рассуждения, чтобы с любовью в голосе произнести: «Ах, моя прекрасная Венера» и нежно погладить статую. Затем он вновь бросался в дискуссию, а я грустно жалела, что нельзя, как говорит старая поговорка, «отрезать свои ступни и повернуть другим концом кверху!»
* * *
У нас много разговоров с местными жителями на различных городищах, пока мы приближаемся к теллю Халафу. Все они сводятся к разнообразным легендам о Эль Бароне – главным образом о неправдоподобных суммах, которые он платил, причем золотом. Со временем представление о количестве золота стало сильно преувеличенным. Чувствуешь, что даже германское правительство не могло изливать такие потоки драгоценного метала, как это сохранила традиция! Всюду к северу от Хассеке маленькие селения и признаки земледелия. С тех пор как французское правление сменило турецкое, эта страна оказалась оккупированной впервые с римских времен.
Мы возвращаемся домой поздно. Погода меняется, поднимается ветер, и это очень неприятно – пыль и песок летят в лицо и щиплют глаза. Мы приятно проводим время на обеде у французов, хотя принять нарядный, а вернее, опрятный вид было нелегкой задачей, так как чистая блузка для меня и чистые рубашки для мужчин – это все, на что мы способны! Обед великолепный и вечер очень приятный. К нашим палаткам мы, однако, возвращаемся под хлещущим дождем. Ночь беспокойна – собаки воют, палатки хлопают и натягиваются на ветру.
Покинув на некоторое время Хабур, мы сегодня совершаем экскурсию на Джаг-джаг. Огромный холм, совсем близко, вызывал мой живейший интерес, пока я не узнала, что это потухший вулкан Кокаб.
Нашей конкретной целью был некий телль Хамиди, о котором мы слышали хорошие отзывы, но добраться до него трудно, так как прямой дороги туда нет. Это значит, что надо ехать напрямик, пересекая бесчисленные небольшие канавы и вади. Хамуди сегодня в прекрасном настроении. Мак спокойно мрачен и предсказывает, что мы никогда не доберемся до этого городища.
Нам потребовалось семь часов – семь очень утомительных часов, так как машина не раз застревает и нам приходится ее откапывать.
В этих случаях Хамуди превосходит самого себя. Он всегда рассматривает машину как некую низшего сорта лошадь, хотя и более быструю, чем настоящая лошадь. При малейших сомнениях при приближении к вади голос Хамуди взволнованно взлетает вверх с отчаянными советами Аристиду.