— Прости меня, — тихий хриплый шёпот в абсолютной тишине комнаты звучал особенно громко. — Прости!
Лера не могла ответить, губы были заняты исследованием его кожи. Она слизывала соль кожи, чуть прикусывала зубами. Одна рука вцепилась в его плечо, другая зарывалась в тёмные жёсткие волосы на затылке. Впервые за долгое время женщина отдалась на волю страсти, а эмоции взяли над разумом верх. Спонтанные занятия любовью для их пары стали такой редкостью, что Валерия даже не могла вспомнить, когда в последний раз это происходило. Уже долгое время секс у них происходил по расписанию и в определённых позах, в зависимости от рекомендации врачей и её менструального цикла. Сейчас же необходимость в муже рушила все планы. Нужда на грани безумия. Ей не нужны были его слова и изменения, Лера желала действий.
— Я – полный дурак, — не успокаивался муж, лихорадочно целуя её куда попало – в губы, нос, лоб, глаза, — Идиот. Какой же я идиот…
На долю секунды в её голове промелькнула мысль, что Макс странно себя ведёт. Голос звучал слишком надрывно, чуть срывался. И это настораживало. Испорченный романтический вечер не мог вызвать столь сильное чувство вины. Да и вёл Максим себя иначе. Она уже привыкла к нежным, расслабляющим занятиям любовью, страсть из-за свалившихся проблем с деторождением почти исчезла из их постели. Сейчас же Колчин практически дрожал от нетерпения, нежность никуда не делась, но растворилась в яркой торопливой страсти. Движения резковатые, ласки обжигающие, поцелуи на грани боли. Только сейчас Валерия поняла, как ей этого не хватало… Последние годы их занятия любовью всегда строго подчинялись расписанию, как оказалось, она ужасно соскучилась по спонтанным проявлениям страсти.
Краткий миг здравомыслия долго не продлился. Стоило губам мужа обрушить поцелуи на её грудь, и Лера стала заложницей инстинктов. Раскалённая до бела страсть выжгла мысли в голове, заставляя подчиниться требованиям разгорячённого тела. Максим знал куда нажать, а где погладить. Познал все её особо чувствительные места. Он слишком хорошо изучил её тело. Словно тонко чувствующий музыкальный инструмент в руках виртуозного мастера она начинала «звучать». Колчин выводил особую музыку посредством деликатного руководства струнами души и нуждами плоти. Порой ей казалось, что муж знает её лучше неё самой. Все её реакции на те или иные ухищрения не являлись для него секретом. Пожар в крови разгорался всё ярче, пока стал абсолютно невыносимым.