– Да… – Луи внимательнейшим образом изучил чертеж, поблагодарил Наталию и, пожелав ей спокойной ночи, ушел.
А она, чувствуя себя как никогда несчастной и одинокой, долго не могла уснуть, ворочалась на постели, представляя себе рыжую девушку из мастерской и размышляя над тем, какое отношение она могла иметь к делу Изабель Гомариз…
Утром за завтраком Наталия намекнула Гаэлль, что хотела бы поговорить с ней с глазу на глаз. Луи Сора, который сидел за столом напротив Наталии, понял это и усмехнулся, вытирая губы салфеткой:
– Если вы хотите привлечь Гаэлль, вашу соотечественницу, на свою сторону, чтобы с ее помощью сбежать отсюда, то должен вас предупредить, что у вас все равно ничего не получится: замок надежно охраняется, кроме того, он окружен высокой стеной, по верху которой пущен электрический ток. Дело в том, что хозяин этого замка – человек, с которым вы разговаривали вчера и который нанял вас, – очень богат, в замке много ценных вещей, произведений искусства, я уж не говорю о картинной галерее…
– Если он так богат, то зачем ему искать какой-то дурацкий маркер? Ну и жил бы себе спокойно в замке, женился, завел бы детей… И что же такого может находиться в этом маркере, что он не может обратиться за помощью в полицию, а прибегает к услугам таких сомнительных личностей, как я? Мне все это непонятно.
– В вашу задачу и не входит понимать. Вам надо искать. И я надеюсь, что уже после завтрака вы начнете свою работу…
«Идиот, – подумала Наталия, – как можно о таких вещах говорить как о работе? А если мне не хочется этим заниматься, что, если моя голова действительно занята мыслями о побеге? Ведь это так естественно».
После завтрака она вышла на террасу и поняла, что та стена, о которой говорил Луи, действительно очень высока. Она роскошна, оштукатурена, украшена башенками и чугунными ажурными узорами. Парк, или сад, окружающий замок, весной или в разгар лета, очевидно, полон зелени и цветов, чего нельзя сказать о декабре…
Наталия, стоя на крыльце и кутаясь в легкое пальто, которое она нашла в гардеробе, наблюдала за садовником, который расчищал от опавших листьев дорожки парка, складывал их в большие бумажные мешки, которые грузил потом на тележку и увозил в глубь деревьев, где у него дымился костер…
По обеим сторонам крыльца в больших мраморных чашах еще продолжали цвести белые, розовые и желтые хризантемы, хотя и видно было по их потемневшим стеблям и цветам, что и их успел прихватить морозец…