Для меня, не воевавшего и не пролившего до этого крови врага, все слилось в мелькание картинок. Хлопки глушителя, дерганье затвора, падающие фигуры, но при этом я помню азарт и ни с чем несравнимое чувство удовлетворения, когда уничтожаешь врага и выходишь победителем.
Потом загрохотало. Сработали фугасы, и в пламени разрыва исчез микроавтобус, судя по номеру, маршрутное такси, снятое с городского маршрута и забитое под завязку боевиками. Я забылся и вставил в карабин магазин с обычными охотничьими патронами, которые наносили страшные рваные раны. С фланга периодически стучал дегтярь Мишки, расстреливая залегших в расщелине боевиков. Убегающих по склону людей поглотило пламя взрыва – там сработала растяжка на МОНке. Снова хлопки и взрывы. Даже сейчас, по прошествии времени, я с трудом могу восстановить все картины того боя.
На холме – связанные, на коленях – стояли четверо мерзавцев, которые лишили моего сына матери и меня женщины, которую, несмотря на все наши проблемы и конфликты, я до сих пор любил. Они мычали через кляпы и видели всё: как гибнут их родители и соплеменники, которые решили, что законы страны, которая их приняла, писаны не для них. А их закон – это право сильного и наглого, который привык к вседозволенности и безнаказанности…
Когда никто уже не мог в нас стрелять и осталось несколько стонущих раненых, которых деловито добивал Димка, по-хозяйски расхаживающий среди раскиданных тел, ко мне подошел Мишка и протянул пульт. Он ничего больше не сказал, подхватил лежащий на земле автомат одного из боевиков, чуть оттянув затвор, деловито проверил патрон в патроннике и присоединился к Березину – зачищать свидетелей.
Я держал пульт и смотрел на холм, где сидели четыре связанные фигуры. До них было метров тридцать, и отсюда я слышал, как они выли, предчувствуя свою смерть.
Как интересно и многогранно устроен наш мир. Для нас самым сильным поступком было бы отказаться от мести и простить, такие мы люди, добрые приветливые. А для них это позор, признак слабости, после которого мужчину начинают презирать. Я был нормальным человеком, со своими принципами и моральными нормами, но на сильный поступок был не способен. Отвернулся и стал спускаться с холма к своим друзьям, которые ждали меня и моего выбора. Опустив голову, я нажал на кнопку. Сзади грохнуло. Я изменился и уже никогда не стану прежним.