Легенда гласила, что потрясенный красотой и мудростью регентши, император предложил Ольге стать его женой, но лукавая княгиня, не желая этого брака, перехитрила его. Она ответила, что не может, ибо «погана»(то есть является язычницей), предложила императору крестить ее и самому стать крестным отцом. По церковным правилам, крестный отец не мог жениться на крестнице, и наивный византийский император, с радостью согласившийся на богоугодное дело, осознал свою оплошность только после свершения обряда.
Маловероятно, что Константин воспылал страстью к пожилой княгине и возымел намерение сделать ее своей супругой при здрав-ствующей императрице, но некий отголосок правды легенда несет. В посольстве Ольги на этот раз было много женщин, что заметно отличало его от посольства князя Игоря (его составляли одни мужчины), а с княгиней прибыло шесть ее родственниц и восемнадцать приближенных дам, что опосредованно характеризует тайную матримониальную цель поездки. Княгиня желала установить династические связи с Византией и тем самым еще более поднять престиж своей державы. Кого она хотела женить – своего сына-язычника Святослава или племянника-христианина Глеба – неизвестно, но для того чтобы сделать это, нужно было отказаться от языческого «варварства» и стать христианкой самой. Существует мнение, что Ольга уже была тайно крещена до этого на Руси, но крещение в Константинополе было прекрасно рассчитанным политическим шагом. И Ольга крестилась, получив христианское имя Елены[1] в честь матери императора Константина Великого и почетный титул «дщери василевса». Брак с византийской принцессой не состоялся: вероятно, Святослав, унаследовавший воинственный нрав своего отца, не хотел принимать новую религию, находя ее смешной и не понимая, в отличие от матери, что сильное государство должно иметь единую и авторитетную в мире веру. Но хотя матримониальная цель поездки не была достигнута, в целом она была успешной. Крещение правительницы Руси, даже не сделавшей ее пока государственной религией, ставило страну в равноправные отношения с Византией и являлось, по сути, первой мирной победой. Добилась Ольга для своей страны и более успешных условий торговли. Император Константин также остался весьма доволен, получив от своей крестной дочери значительную военную помощь, и выразил свое удовлетворение результатами визита в виде настолько богатых и щедрых даров, что в некоторых источниках их весьма преувеличенно назвали данью.