– Квартира в Милане? – нахмурился Рокко. Его дедушка не особо жаловал большие города. Куда больше по душе ему была деревушка, откуда он летал в Дом Монделли на корпоративном вертолете.
Оливковая кожа Адамо приобрела рубиновый оттенок. Адвокат отвел взгляд в сторону, затем посмотрел Рокко прямо в глаза:
– Квартира оформлена на Джованни, но жила в ней женщина. Оливия Фицджеральд.
Рокко откашлялся.
– Оливия Фицджеральд? – повторил он, не веря своим ушам. – Фотомодель?
– Похоже на то. Мне пришлось немного покопаться во всем этом. Странно, но она мало где проходит под своим настоящим именем.
Рокко смотрел на Адамо так, словно тот доложил ему, что папа римский сменил веру. Оливия Фицджеральд, одна из самых знаменитых фотомоделей в мире, пять лет назад подписала контракт с их фирмой-конкурентом. С тех пор ее имя в компании Монделли стало сродни ругательству. А год назад Оливия будто исчезла с лица Земли. Выходит, желтая пресса тщетно выискивала ее во всех концах света, а она тем временем сменила имя и обосновалась в квартире, которую ей подарил Джованни.
Взгляды Рокко и Адамо встретились, словно оба в одну секунду пришли к единственно возможному выводу.
– Они были любовниками, – озвучил догадку Рокко.
Из рубиновых щеки Адамо стали пунцовыми.
– По всему выходит, что да. Соседи говорят, он часто приезжал к ней в эту квартиру. Их видели вместе, они вместе гуляли, ужинали в дорогих ресторанах.
Рокко прижал ладони к вискам. Джованни, его семидесятилетний дедушка, имел любовницу, которой всего двадцать шесть? Одну из самых известных в мире фотомоделей? Светскую тусовщицу, которая тратила миллионы долларов, подписывая чеки, как автографы?
«Обещай, что позаботишься об Оливии», – пронеслись в голове Рокко последние слова старика.
Господи, вот в чем дело. Кровь прилила к его голове, пульс забился в висках. Джованни опасался, что, когда он умрет, его молодую пассию попросту выгонят из шикарной квартиры.
Рокко снова поднял взгляд на адвоката:
– Дай мне все, что у тебя на нее есть. Оливию Фицджеральд я возьму на себя.
Адамо кивнул, провел ладонью по лысеющей голове и одарил Рокко столь нехарактерным для себя, полным сомнения взглядом.
Рокко поднял одну бровь:
– Адамо, не говори, что она не единственная любовница.
Легкая усмешка скользнула по губам адвоката.