А вскоре мальчики – ее Валерик и Сема Камальбеков – стали лучшими друзьями. А Ахмед-то Мансурович все годы после смерти Лейлы, матери Сенечки, жил бобылем. Вы, наверное, помните, все газеты тогда писали – машина ее сбила. Ужас, да и только. Вот известный танцор и жил вместе с сыном. Да и то сказать жил – дома он совсем и не появлялся. Сеня вечно слонялся на улице, и Зоя Игнатьевна, несмотря на то что уже тогда была старшая по подъезду, кормила и обстирывала соседского ребенка.
А однажды Ахмед Мансурович ей сам предложил за деньги прибираться в их квартире и готовить для Сени еду. Кто ж от денег-то откажется? Вот и Зоя Игнатьевна не стала отказываться, а охотно приняла предложение. А пять лет назад Валерик на рыбалке утонул. И не стало у Зои Игнатьевны больше опоры в жизни. Оставалась одна надежда – на Сенечку. А теперь вот и его не стало. Бедный мальчик! И правая слоноподобная нога после этой фразы выбила легкую победную дробь.
* * *
– Да, конечно, свой ключ от квартиры Камальбековых у меня был, – отвечая на вопрос Федора Антоновича, поспешно откликнулась старшая по подъезду, унимая неуместную радость в голосе.
Следователь Козелок выслушал ответ и тусклым голосом поинтересовался:
– Тогда, может быть, вы посмотрите вокруг и скажете, не пропало ли, кроме шкуры и фотографий, еще чего из квартиры?
В комнате повисла зыбкая тишина, лишь женский неразборчивый шепот, проверяя, все ли цело, перечислял различные предметы, имевшиеся в наличии. Вдруг стул под полковницей с шумом отъехал в сторону, и зычный голос растерянно произнес:
– Погодите, а ящик-то где? Я же отлично помню, что рядом с трупом Сенечки лежал на боку какой-то серебристый ящик с экранчиком. Такой, знаете ли, научный прибор, каким экстрасенсы ауры замеряют. Вы его, случайно, не забирали?
– Не видели мы никакого научного ящика, – сварливо проговорил участковый Свиридов. – Ты, Зоя Игнатьевна, поменьше бы по колдунам да бабкам ходила, глядишь, и серебристые ящики не мерещились.
– А ты, Ярослав Сергеевич, в мою личную жизнь не суйся, – обиделась на участкового старшая по подъезду. – Раз хожу, значит, надо мне...
– А может, вчера заходил к нему кто? – безнадежно допытывался Федор Антонович, уводя разговор в сторону от неприятной для дамы темы.
– Может, и заходил, я не видела, – сухо ответила свидетельница, как видно, все еще дуясь на участкового Свиридова за его неуместное замечание.