– Это он для тебя.
– Вот ещё!
– Ну что, празднуем вместе?
– Ладно! Девчонки застряли пиво пить в «Петушке», а я на ваш пляж пришла, пиво не люблю.
– А коньяк?
– В Сибири все пьют крепкие напитки, – улыбается она, обнажив ровные жемчужные зубки. Её круглое личико по-детски жмурится ярким солнечным лучам и само светится, как маленькое солнышко.
– Так, забежим ко мне за сумкой, и в магазин. Пошли, солнышко! – восторженно улыбаюсь я.
– Пошли-и-и! – мелодично повторяет она.
Мы поднимаемся на территорию «Ривьеры» и медленно шествуем между розовых кустов.
– Какие огромные! – восхищается девушка и наклоняется понюхать розы, обнажая ошеломляющие бёдра. Моё естество возмущается и встаёт. Я глубоко втягиваю живот и наклоняюсь, чтобы не обнаружить предательское вздутие в штанах.
– Розы на Кавказе влажные, не пахнут, – говорю я, чтобы что-нибудь сказать и отвлечься от напряжения. Но напряжённый орган так и не спадает, и мне приходится и дальше шагать в полусогнутой позе с втянутым животом, делая вид, что я взбираюсь на крутой склон. Впрочем, Лена этого не замечает.
К счастью, на входе нам никто не встретился, и мы благополучно, по кружевной анфиладе коридора, среди мраморных скульптур добираемся до моей комнаты, расположенной в одном из его самых полутёмных, таинственных изгибов.
– Как здесь красиво! – останавливается Лена перед скульптурой дискобола, рельефно напружинившего мускулы перед броском.
– Самая красивая здесь ты, – отвечаю я, и осторожно, чтобы Лена не почувствовала мой тычок, притягиваю её к себе и целую. Она чуть вздрагивает, но не сопротивляется.
Мы заходим в комнату. Я вытаскиваю из шкафа сумку, всем своим видом показывая, что мы зашли сюда по делу, бросаю её на стол и говорю как бы, между прочим:
– Вряд ли представится потом случай одним выпить за знакомство. Давай сейчас! – и с этими словами наливаю в стаканы по пятьдесят граммов божественного «Арарата» из недопитой вчера бутылки.
– У тебя аргументы лучше, чем у нашего профессора психологии, – улыбается Лена. – А ты откуда?
– Из Новосибирска, – называю я ближайший известный мне к Томску город, чем невольно предаю свой родной Челябинск.
– О, земляк!
– За дружбу! Брудершафт?
– А, за дружбу! – машет девушка рукой.
Мы перекрещиваем руки и пьём. Лена стоит и светится в улыбке. Я наклоняюсь и, совсем не по-дружески, впиваюсь ртом в её пухлые детские губы. Она выдерживает пару секунд, а потом вдруг отшатывается.