– Потанцуем? – Дима стоял около кресла Марины, протягивая ей руку.
Сердце Маринки зашлось. До самого кадыка.
«Интересно, у девочек есть кадык?».
– Потанцуем, конечно.
«Е се тю н екзист э па, – проникновенно пел Джо Дассен, – э муа пуркуа жекзистере…». Дима, с прозрачными, блестящими от выпитого шампанского глазами, обнимал безвольную от счастья Маринку за талию. Танцевать он не умел, и они неловко топтались в такт красивой музыке о любви, захмелевшие от свободы, вина и, каждый от своей, влюбленности.
– Ты что такая грустная сегодня?
– Да нет, нормально все.
– Тебе скучно, что ли?
– Да нет, не скучно. А тебе с нами не скучно? Пригласил бы пацанов.
– Не, мне некого приглашать.
– У тебя что, совсем нет друзей?
– Представь себе, нет.
– Да-а, тяжелый случай…
Музыка закончилась.
– Дим, проводи. Я домой.
– Что так рано?
– Спать хочу, проводи. До дверей.
– Я бы до дома проводил, но сама понимаешь, девчонок же не оставишь одних.
– Дим, я же сказала. До-две-рей!
Марина пошла в прихожую и неловко переобулась из туфелек в уличные сапоги. Она не любила переобуваться на людях. «Стоишь, как дура, жопой кверху или враскорячку!»
– Толмачева! Подожди меня, я с тобой! – Ленка Фокина стала собираться, – Димка, все было вкусно и здорово, родителям спасибо скажи, пирог – чума!
Марина, не оглядываясь, вышла. Она не сказала «спасибо» и «до свидания», она уже поняла, что никакого свидания у них не будет. Что Дима ее – самовлюбленный эгоист, ледышка и пижон.
– Марин, подожди, – невысокая Фокина догнала убитую подругу, – ты что, из-за Димки, да?
– Да пошел он! Ни два ни полтора! Сказал бы уже, а то водит за нос всех, придурок! Пуп земли!
– Так ты это… ты что, не знаешь ничего?
– А чего я должна знать? – Толмачева остановилась посреди дороги и посмотрела на Ленку в упор.
Фокина мялась, она не хотела добивать подругу.
– Сказала «а», говори «гэ».
– Да, гэ и скажу. Он, это… в общем, Димка Женьку любит уже давно…
– Михайлову?! Женьку?! Не может быть! Это же гром-баба!
– Да, уже все знают.
– А я почему не знаю?
– А ты конкретно не говорила, что Димку любишь, я и не говорила.
– Ну и где логика в твоем объяснении?
– Ну да… логики нет…
– А она?
– Что она?
– Да говори уже, что знаешь! Что ты, как эта!
– А она его отшила. Но около себя держит, не отпускает далеко, играет им, как кошка с мышкой. То приблизит, то отпустит. Он как паж у нее, любую прихоть выполняет. Она говорит: ты мне нравишься как друг. А девкам сказала, в Димке мужского начала нет. Слушай, я тебе ужасную вещь сейчас скажу, только ты никому, ладно?