— Спасибо, — сказал я честно.
Ведьма сощурилась.
— Слушай, тебя и вправду как подменили… а чего ты, кстати, в
таверне сцепился?
— Да так, — я отмахнулся, — слово за слово…
Лилит улыбнулась, а меня словно в жар бросило, какая она
красивая.
— Единичка на двенадцатый уровень… а ты отчаянный, Серый Лис,
мне нравятся отважные мужчины.
Я попытался махнуть рукой, искренне надеясь, что виртуальность
не передает краски смущения.
Из теплого дома в осеннюю реальность…
Несколько минут я сидел с закрытыми глазами. Даже нейрообруч не
стаскивал. Просто сидел и вслушивался. В себя, в мир, в звуки.
Здесь, в рилайфе, свои чувства, совершенно другие. Наверное,
поэтому невозможно перепутать виртуальность и жизнь, стать
солипсистом, считающим, что мир вокруг — сон или игра. Реальность
чувствуется каждой клеточкой, каждым нервом. И если в Игре разум
сам додумывает мельчайшие подробности, вроде переменчивых запахов
или предчувствий, то в жизни все иначе. Это не управляемое
сновидение виртуальности, не ее киношный адреналин и жажда
приключений. Однако уже невозможно представить существования без
захватывающих и огромных цифровых миров. Жизнь просто станет
неполной, как у калеки…
Я вздохнул, стянул нейрообруч. Кресло подо мной зажужжало,
поднимая спинку. Я встал, размял позвоночник. Пару раз присел. Даже
такой навороченный виртуальный трон, как у меня, не в силах
предотвратить затекание конечностей. Тут нужно что-нибудь
посерьезней. Какой-либо медицинский аппарат, контролирующий,
разминающий, массирующий; или медботы, снующие по организму.
Раздумывая над тем, какой станет виртуальность в будущем, я
нашел на раскладушке смартфон. Совсем не удивился, не увидев
пропущенных вызовов. Но по пути в туалет все-таки набрал Артема еще
раз. И опять автоответчик. Теперь оставлять сообщения не стал.
Зачем? Если он где-то забыл телефон, вскоре прослушает уже
оставленные мессаги и перезвонит; если морозится… ну тут все
ясно.
После туалета полез в душ. С наслаждением разделся, влез под
горячие струи. В голове была блаженная пустота. Прижавшись лбом к
мокрой кафельной плитке, я заставил себя шевелиться, взять мочалку,
ливануть геля. В ленивой неторопливости помылся, потом нашарил с
закрытыми глазами на полочке рядом с душевой кабинкой зубную щетку
и пасту. Вспомнилось, что по расчетам каких-то ученых люди, поющие
в душе, тратят в несколько раз больше воды, чем молчаливые.
Наверное, этим ученым не приходило в голову, что под массажными
струями можно еще и зубы чистить.