* * *
– Пойми, корешок, тут тема воровская. Она не только на бизнесе выстроена, – размышлял Макс, общаясь с Шутилом. – Это жиганское племя. Они и за базар подтянут. Ты сказал «Насрать на него», то есть на Казанского…
– Ну?
– Гораздо проще, если бы ты не говорил «на него».
– Просто «насрать»?
– Ну, как бы, легче раскидать, а тут…
* * *
Он встретил ее…
– Вообще-то я холостяк по натуре, но «амурам» на это глубоко насрать, – сказал Шутил.
Он был влюблен не по-детски, его либидо достигло наивысшей точки эскалации. Она ворвалась в его жизнь, как ручная граната, разбросав повсюду свои осколки. Пацаны отработали очередной заказ.
– Это мерин, сто девяностый, – передал просьбу клиента Боря.
– Кто заказчик? – осторожностью Макс никогда не брезговал.
– Есть разница?
– Вдруг красный.
– У нас практически весь город красный, – вставил Некрас, ковыряясь обломком спички в глубине своего пещерного рта.
– Его рекомендовал Горе. Этот фуцын – коммерсант из Новосиба. Ты бы лучше спросил, на чей Мерседес он глаз положил! – и Боря выдержал театральную паузу. – Коля Глобус.
– На глобусовский мерюк!? Ни хуя, девчонки пляшут.
– По любому, до него ветер донесет, чья делюга, – резонно предположил Чика.
– Мы можем уйти в отказ.
– Будем работать… Если вы не против, – взял на себя миссию трибуна Макс, когда узнал за сумму.
– Мне до пизды, отступать – бежать, наступать – бежать, – фыркнул Борек и почесал пятерней подбородок.
– Говно вопрос, давай исполним, – оживился Шутил, – я всегда за здоровый кипеш.
Работали впятером. У каждого мобильная радиостанция Моторола. Макс и Боря делают мерина. Шутил с Некрасом ведут впереди. В случае мусорской прокладки на дороге, цинкуют по рации Кентам, и те в свою очередь либо тормозят, либо продолжают движуху в другом направлении. Чика страховал сзади на серой копейке.
Мерседес Глобуса появился в городе один из первых. Коля, авторитет с коммерческой прослойкой, пригнал его из Первопрестольной. И надо полагать, что они и не догадывался о заказе Новосибирского гостя.
Сама ходячая уверенность, то бишь Коля Глобус, считал, что не родился на свет еще человечек, который в этом городе строил бы ему препоны. Глобус якшался как с бандюгами местного пряного посола и со столичным криминалитетом, те в свою очередь жаловали Николая, а Николай не испытывал в связи с этим дефицита пространства в родном городе, и даже порой «царские милости в боярское решето сеял».