Пришлось признать, что скорей всего оружием он отоварился в стенах гаража МВД, хотя в это до сих пор верилось с трудом. Родин задумался. Что же в этом случае предпринять. Если предположить, что склад с оружием или тот, кто его выдал ему, находятся там, то обыск, конечно, проводить не представлялось возможным. Если они даже и обнаружат тайник или следы оружия, то это скорей всего спугнет настоящих владельцев. Сделать негласный обыск в родных стенах вышестоящей инстанции тоже крайне проблематично без шума и огласки: «Вот дела!» Такого в практике Родина еще не встречалось! Оставался один путь внедрить в гараж своего человека, но это без подполковника Клименко, вряд ли получится. Не хочется, но придется все рассказать ему.
Клименко выслушав его долгое повествование, ни разу не прервал и остался внешне невозмутимым.
– Все?
– Все, – товарищ подполковник.
Клименко надолго задумался. Желваки его заходили.
– А если вы ошибаетесь?
– А если нет? Ну откуда-то он тащил эти пистолеты.
– Н-да! Дела! Не соскучишься.
– А чем мы рискуем. Внедрим водителя. Что тут такого. Пусть там осмотрится, вон Пашу Шмакова, сообразительный, готовый опер. Ничего такого противозаконного. Пошарит там скрытно, авось что найдет.
– Поссоришь ты нас Родин с управлением. Вечно у тебя заморочки.
Олег ничего не ответил. Клименко тяжело вздохнул:
– Ладно! Но под твою ответственность. Заварушка начнется, я тебя с собой возьму на ковер. Вместе отвечать будем.
– Владимир Георгиевич, только пока никому. Сами понимаете, кто тут может быть замешен.
– Капитан! Много на себя берешь! Не считай меня дурней себя. … На счет Шмакова я позабочусь.
– Слушаюсь. Надеюсь на вас. Спасибо товарищ подполковник.
– Иди уж.
Пашу удалось командировать в гараж УВД под благовидным предлогом. Забрали у них водителя Марину Скворцову, якобы для проведения оперативного мероприятия, где требовалась женщина-шофер, взамен отправлялся Шмаков. Родин вызвал Шмакова:
– Паша! Не догадываешься, зачем вызвал?
– Нет, товарищ капитан.
– Ты помнится, давно хотел поучаствовать в серьезном деле…?
– Олег Михайлович! – глаза его вспыхнули азартом, – Не пожалеете. В доску разобьюсь.
– Ты еще молодой совсем, поживи, зачем себе лоб разбивать, сам понимаешь в нашем деле другое ценится. Вот что бы в голове у тебя мысли здравомыслящие были, и ты мог их осуществлять смело, но с умом.