Спасибо ей, правда! Я всегда любил сочинять и выплескивать все на бумагу, но она развила во мне эту страсть, клянусь дрожжами. Почему-то вспомнил, как классуха, потеряв терпение, дала свой домашний номер телефона одному пацаненку, он тоже учился в нашей школе и жил в одном с нами дворе, а был младше года, наверное, на три. Эта увесистая швабра наивно полагала, что он маленький и запуганный ее непререкаемым авторитетом помчится, что есть сил домой ко мне и Саньку, отдаст телефон нашим родителям, и передаст просьбу, чтобы те, вооружившись терпением, отзвонились классному руководителю своих нерадивых отпрысков на предмет прослушивания острой, но справедливой правды, о нас, разумеется. Держи карман шире, как бы не так. Пацанчик напрямую доставил телефон, в тандеме с устной депешей к нам.
Мы, не долго думая, решили совершить ход конем. Отзвонились сами. Сначала позвонил я и, положив вязаную шапочку на трубку, взял высокую ноту и говорил от имени моей матери. Вышло удачно, пролезло. Ох, и сколько же я нового выслушал в свой же адрес. Моя бы мать этого не вынесла, я просто спас ее тогда, а после мы выцепили девушку с грубым не по детски голосом. И она уже звонила, имитируя Сашкину мать. Словом, выгорело. На следующий день, вы бы видели ее злорадную мину. Что ж, я рад, что смог ее осчастливить. Но и мы лицом в грязь не ударили, подыграли ей, жало в землю, и сидим, как после сурового суда Линча.
– С кем я хотела, с теми я уже пообщалась, – стиснув редкие зубки, бросила она, и самодовольно скользнула, оцарапав нас взглядом. Она-то, наивная, считала, что в это праздничное утро справедливо пребывает в мантии пурпурной. Но мы-то знали, что это галимый понт. Хотя отчего же понт, она-то не догадывалась ни о чем. Не ведала, что творит, и глумилась потому, пустышка. Развели ее в лоховскую, а вообще грамотно вещи исполнили. Я остался доволен собой, Санек, наверное, тоже. До сих пор бывает, вспоминаем, а нам уже по тридцатнику, слава Богу. Как за городом по пятьдесят, понесется!
«Если нельзя изменить обстоятельства, надо изменить точку зрения на них», – однажды с заплаканными глазами, так мне сказала Ленка, точнее процитировала гениального мира сего. Ей корячилась модная джинсовая куртка, родители пообещали. Но были очень уж они строгие у нее, и воспитание понимали, как-то по-своему, разработав концептуальную программу. Одна двойка и нет тебе куртки. А Лена отхватила жирную «пару» за поведение. Я же говорил, она у меня была отчаянная девчонка. Я нашел выход, хоть и немного подлый, отдаю отчет. Пробрался в классный кабинет, когда все дневники в конце недели были на проверке, выкрал их все до одного и сжег в гаражах.