Вчера Вика, с которой они встречаться всего неделю назад, спросила, чем он занимается. Они лежали в постели, когда вдруг девушка повернулась к нему:
– Слушай, а чем, вообще, ты по жизни занимаешься?
Тимура резануло это «по жизни». Московский мальчик из хорошей семьи, он не любил бессмысленные словесные конструкции. Как можно заниматься «по жизни» или «не по жизни», он не понимал.
Задумался, помолчал немного и сказал:
– Я противостою хаосу во всех его формах.
Представил себе соседский стол и ухмыльнулся.
Вика хмыкнула.
– В полиции, что ли, работаешь? Ты вроде слишком замороченный для полицейского.
Несмотря на небольшую разницу в возрасте, нас разделяет бездна, подумал Тимур. У Вики порядок ассоциируется только с полицией. Абстракции ей неведомы.
Наутро, собираясь на работу, Тимур понял, что с Викой больше не увидится. Такое случалось не впервые. К своим тридцати семи он так и не завел семью. Вика, похоже, тоже не была расположена к продолжению. Она молча сидела за столом, погруженная в свои мысли, и даже не подняла глаза, когда Тимур уходил.
Тимур бросил взгляд на газету, нависшую над корзиной, и усмехнулся про себя. «Печатная пресса стремительно превращается в мусор» – подумал он. Но заголовок его заинтересовал, и, смахнув, наконец, газету в мусор, он открыл сайт газеты, чтобы прочитать статью. Речь в ней шла о планах олигарха Крупенине поменять структуру своего холдинга, показатели работы которого оказались хуже ожидаемых.
Тимур все это и так прекрасно знал. Ничто не связывало скромного инвестиционного аналитика с одним из самых богатых людей страны, но именно провал крупенинского бизнеса стал первым шагом к концу карьеры Тимура.
Ему давно уже не нужно было доказывать и себе и другим собственную профессиональную состоятельность. Он писал отчеты с легкостью, выдававшей недюжинный опыт. Его тексты были в меру ироничны и по-своему художественны, хотя оценить это могла лишь пара десятков коллег. Он прекрасно ладил с цифрами, которые сами раскрывали ему свои тайны и закономерности.
Но недавно эта безупречная машина сломалась. Он начал совершать одну ошибку за другой. Нет, Тимур никогда не считал себя выдающимся прогнозистом. Чтобы заглядывать в будущее, все-таки нужны немалая смелость и интуиция, а Тимур больше полагался на логику и знания. Но ошибиться в прогнозе три раза подряд – это что-то из ряда вон выходящее даже с точки зрения теории вероятностей, которую так ценил Тимур. И, самое ужасное, никак не удавалось понять причину ошибок. Уже три квартала данные просто кричали о грядущем росте акций. Он почти физически ощущал мощную волну, которая непременно должна подтолкнуть рынок к росту. На это указывало все, вообще все, и как Тимур ни пытался, ни единого аргумента против он не нашел. Но третий раз подряд квартал завершался снижением. Коллеги и клиенты, которые смотрели на Тимура косо после первого промаха и возмущались после второго, теперь даже перестали выказывать недовольство. Это было хуже всего.