Честно говоря, вспоминая все это сейчас, понимаю и не осуждаю их. У меня просто не было сил для волнений и обид. Именно в таком состоянии, когда до клинической смерти оставались минуты, а до летального исхода ненамного больше, ко мне подошел пожилой доктор, работавший консультантом в больнице. Не утративший сострадания за длительную врачебную практику, он не только заинтересовался моим случаем, но и предложил оригинальную схему лечения. Он провел со мной всю ночь. Он вселял в меня надежду на выздоровление. Он, не стесняясь, молился за меня, взывая о помощи к Богу, а главное не отходил от моей постели даже тогда, когда предложенная им схема лечения была сходу отвергнута лечащим врачом как слишком радикальная. Хотя позднее к ней вынуждены были вернуться.
Встреча с ним стала настоящей удачей в череде мрачных событий, сопровождавших послеоперационный период. Скорее всего, именно тогда и именно он заложил в подсознание установку на выздоровление.
И даже, когда мозг отказывался вести борьбу, сдаваясь под напором неблагоприятных обстоятельств, где-то там внутри происходило что-то неведомое, не поддающееся пониманию. В этом пограничном состоянии между жизнью и смертью, когда я терял сознание, таинственное и неведомое нечто продолжало сопротивляться наступлению смерти.
Бесконечно благодарен Человеку, всю ночь просидевшему около моего изголовья и неравнодушного к чужим страданиям. Даже теперь, когда страшные дни уходят все дальше и дальше, я вряд ли в полной мере могу оценить подвиг врача, отдавшего для спасения моей жизни много нравственных сил.
Казалось бы, за долгие годы профессиональной практики он должен был привыкнуть к страданиям обреченных. Но какая-то искра, которую так и хочется назвать Божьей, проскочившая между ним и почти безжизненным пациентом, заставила его остановиться около моей кровати, ощутить практически неосязаемую способность к борьбе за жизнь в моем организме и попытаться реализовать ее на практике.
Подобно талантливому музыканту, способному извлечь такие звуки из инструмента, которые не подвластны его собратьям по искусству, так и врач по призванию, по зову сердца, видимо, лучше всех современных приборов может ощутить едва уловимые сигналы, идущие от больного.
Недаром великий Авиценна еще тысячу лет назад говорил: «А органы и их полезные функции врач должен познавать при помощи внешних чувств и анатомии».