Я скривился, словно лимон надкусил, и мотнул головой. Но, увы, раз уж вселился, то надо и честь знать. Я ж русский человек.
– Тася, – представил я. – Шиншилла. Чёрный вельвет.
Профессор прошёл, держась от меня подальше, вдоль стенки. Оседлал стул и задумчиво сжал губы, рассматривая нас с шиншиллой одновременно.
– Чёрный… кто?
– Вельвет, – я продолжил чесать тонкие лысеющий ушки. – Окрас так называется. Красивый очень.
– Ясно, – Профессор поиграл губами, словно покусывая невидимую спичку. – А вы, простите, кто?
Я вздохнул. Разговаривать не хотелось. Но, увы, это было необходимо.
– Емеля. Николай Кадышев. А вы?
Тася тяжело поводила боками – наедалась впрок. И так ей было спокойно под моей рукой, что даже внимания не обращала на чужого рядом. Чужого той породы, что должна была ненавидеть не меньше меня.
– Профессор. Рашид Джиганшевич.
– Правда профессор? – я внимательно посмотрел на него.
Серый халат он сменил на вполне чистый зелёный хлопковый, но руки ещё тряслись от пережитой алкогольной интоксикации и запах шёл неприятный.
Рашид Джиганшевич икнул, культурно прикрывая рот, и отозвался:
– Нет. Профессор лекции читает, преподавание ведёт. А я заведующей лабораторией.
– Этой?
Он кивнул и тут же сморщился – видимо, голову ломило. Помолчали.
– Вы от команданте?
А я думал, что один заметил сходство командира с кубинским революционером! Что ж, нечто хорошее в Профессоре есть. Может, это и позволить смириться с его присутствием.
– Да. Буду здесь жить.
Возмутиться он не успел.
В коридоре что-то глухо взревело, выкрикивая протяжные «е-е-а».
Я поднял Тасю с пола и посадил на кровать – вить гнездовье среди одеял.
– Последите, чтобы не спускалась. Холодно, простудится.
Не ответив, Рашид Джиганшевич кивнул, – его блёклые тёмные глаза, как две пластинки, оловянно смотрели на меня снизу вверх.
И я побежал в коридор.
– Емеля? – мужик с фонариком шарахнулся от входа в подвал, когда я махом одолел лестницу и встал пред ним. В темноте-то не особо видно, вот он и струхнул.
– Ну?
– Там эта… свара началась… Командир зовёт, – просипел он.
Вдалеке раздалась автоматная очередь.
Я толкнул мужика в плечо, направляя к выходу:
– Показывай!
Выскочили на улицу.
Охраняемая зона вся в огнях, словно ёлка под Рождество – десяток мощных прожекторов лупили по каждому квадратному метру площадки между бараками. А там сотни людей надрывали глотки, потрясали кулаками и чем-то увесистым, и чувствовалось издалека – кровью пахнет. Даже, если не уже пролитой, то будущей – наверняка.