(становилось совсем плохо или просто случай представлялся) пила кефир. Если помните, был такой герой мультфильмов: он ел шпинат в банках и всех побеждал, а без шпината – никак. Так вот, моим шпинатом стал кефир, хороший и разный. Действительно, помогало (забегая вперед, скажу, что когда я стала кормящей мамой, без кефира мне тоже было не прожить: чуть только не попью – у моего чада проблемы с животиком). Самое поразительное, что токсикоз настигал меня обычно около работы, или не около, но при мысли о ней.
Все это прекратилось только месяцу к четвертому, осталось только неприятие наземного транспорта (надо сказать, что меня и в обычной жизни нередко укачивает, особенно, на машине). Возможно, к этому сроку я просто привыкла к своему измененному состоянию и стала себя ощущать гораздо лучше. Кроме того, муж, порой, стал относиться ко мне как к вазе богемского стекла, сам стирал («автомата» в тот период жизни у нас не было) и иногда ходил по магазинам. Единственно, что меня тогда все же «допекало», так это последствия моей же собственной скрытности (я сказала о своем положении весьма ограниченному кругу лиц) – на работе меня эксплуатировали по-прежнему, да и один наш друг семьи, то и дело, приходил глубокой ночью переночевать во временно нашу однокомнатную квартирку. Но все решаемо. Другу семьи мы открыли глаза на радостно суровую реальность, а с работой я смирилась. Точнее, она помогала мне держать себя в руках и в рамках: мне некогда было бояться за ребеночка, недосуг было думать о себе, и мысли о чем-то эдаком – кислом-соленом или халве в три часа ночи – в голову не приходили.
Так я жила до 12 марта. День этот был Прощеным воскресеньем (в православной практике это совершенно особый день, когда перед наступлением Великого Поста все просят друг у друга прощение). И беременности моей было четыре с половиной месяца. Во время церковного пения об Адаме, который плакал об утраченном из-за Евы рае, новый маленький человечек, живущий пока внутри меня, застучался. Я была больше поражена, чем рада. Настолько это новое, непонятное ощущение: что-то внутри тебя и не ты сама, какой-то Некто, живущий по своему закону. Потом, конечно, я стала размышлять: кто это был – Адам, солидарный с первым человеком, или Ева, постучавшая, чтобы сказать, что первый Адам и сам был неправ.