Была ночь.
Алголон лежал в постели накрывшись теплым одеялом.
В покоях не горел свет, но золотистые глаза без труда прозревали
сквозь тьму до самого потолка.
Левой рукой он обнимал заснувшую у него на груди Тиамат, они уже
давненько начали засыпать в одной кровати, а правую положил себе
под голову.
Взгляд владыки Цитадели был отсутствующим. Словно он и не
находился в постели.
Спустя несколько минут он аккуратно, дабы не побеспокоить чуткий
сон драконицы, извлек руку из-под головы и растер ладонью лицо
«Визит монаршей особы… подобного стоило ожидать… Никому не
понравится если на его территории, словно прыщ, появится
неподконтрольная зона. Мне бы точно не понравилось. Да и королева
женщина жесткая если я правильно ее оцениваю из оговорок городских
чиновников. Супруга нет. В Приозерном сидит какой-то наместник, а
не аристократ. В городском совете тоже не заседает ни одного члена
благородной семьи. Только руководители местных гильдий и избранные
горожане… Чувствую будет сложно. Очень похоже, что вся всласть
сосредоточена в одних руках. Правительница крепко держит за яйца
своих подданных. Предстоят сложные переговоры.»
Первый Страж натянул одеяло повыше на себя с любовницей и
прикрыв глаза попытался придаться сну.
Двадцать дней с момента переноса.
Драудиллон с нетерпением ждала сообщения от Борха и как только
он принес хорошие вести, королева сорвалась с места прямиком в
Приозерный.
Все необходимое, включая свиту, уже давно было подготовлено,
оставалось лишь дать отмашку. По такому случаю с границы была снята
команда Адамантовых авантюристов Кристальная слеза, дабы
сопровождать и оберегать королеву.
Путь по главному тракту занял четыре дня.
...
Роскошная карета, запряженная четверкой лошадей, въехала в
портовый городок через приветливо раскрытые ворота, в сопровождении
эскорта из десятка тяжелых всадников, остановившись только у самой
городской ратуши.
Из распахнувшейся двери наружу шагнул мужчина в полном латном
доспехе, отливающем синевой. На поясе в вычурных ножнах висел
полуторник. На довольно молодом лице, на глаз мечнику не было и
тридцати, застыла печать хмурости.
Следом из кареты выбрался белобородый старик в бордовой мантии.
В правой руке он крепко сжимал резной посох с голубым кристаллом в
навершии. Большую часть его лица скрывал глубокий капюшон, оставляя
в прямой видимости только губы и подбородок.