5.Цитата из
кинофильма «Место встречи изменить нельзя».
Это я почти дословно процитировал
слова не представленной мне учебной дамы, которые я принял тогда за
профессиональный юмор. Ещё и улыбнулся радостно, как дурень,
показав ей все свои тридцать два ни разу не пломбированных зуба,
якобы оценив прозвучавшую шутку. Дальнейшие события показали всю
мою недальновидность и прозорливость заранее, видимо,
сочувствовавшей мне женщины. Ну где мне юному и неискушённому было
набраться опыта почти круглосуточного нахождения внутри женского
разновозрастного, но в основном малолетнего серпентария?
И, как я понял обтекаемые выражения
той же дамы, меня, свалившегося, как снег на голову в этот ясный,
солнечный день, ни она, и никто другой увидеть совсем не ожидал.
Нет, вообще они знали, что такой ученик в их школе быть должен. Но
пока не было официальной регистрации его прибытия по месту
получения новых знаний, то фактически их учеником он как бы и не
являлся. Потому сейчас ей и остальному
административно-педагогическому коллективу школы необходимо
некоторое время, чтобы внести мою выдающуюся личность во все базы
данных, списки членов класса и учительские журналы, ведомости на
получение продуктов питания и стипендии, и прочая, прочая, прочая
бюрократическая волокита.
Поэтому сегодня на уроки мне
разрешили не ходить, отдав весь день на обустройство на новом
месте. А чего тут обустраиваться? Чемодан уже в комнате. Других
вещей у меня нет. Еще обрадовали тем, что за учёбу будут платить.
Пока, правда, минималку. Но потом за хорошую или отличную
успеваемость размер стипендии пообещали увеличить, что является
несомненным плюсом. С другой стороны за плохие семестровые оценки
(учебный год тут разбит на две части, как в советских вузах, а не
на четыре, как в той же школе) её могут и лишить, что уже явно
является минусом.
Так что отправился я на радостях
досыпать недоспанное, читать недочитанное, тренировать
недотренированное, а самое главное – бездельничать, провожая
последний день своих затянувшихся летних каникул.
Чем закончился этот день? Телефонным
(и не важно, что через ком – мне так привычнее) разговором с мамой
Машей. Я рассказал ей свои немногочисленные новости. Она поделилась
своими. Друг другу мы говорили, что живы, здоровы, что всё у нас
хорошо, просили созваниваться каждый день. В итоге договорились,
что она будет звонить утром, контролируя, чтобы я не проспал уроки,
а я – вечером, рассказывая всё, что произошло со мной за день.
Беседовали не меньше часа, что для меня совсем не характерно.
По-правде сказать, львиную долю этого времени говорила мама Маша,
забалтывая, видимо, горечь столь быстрого расставания со мной. Даже
слёзы где-то в середине разговора я услышал. Поэтому пообещал пусть
не каждые выходные, но в эти точно, приезжать домой. По-моему после
моих слов она слегка успокоилась, также пообещав сбросить мне
график дежурств в своём отделении, чтобы я подгадывал дни своих
приездов к её свободным дням.