Мои плечи совершили очередной цикл
вертикальных перемещений:
– Не знаю. Я не ориентируюсь в знаках
зодиака.
– А ты назови дату своего рождения, и
я скажу тебе твой знак.
– Двадцать пятое апреля. – сообщил я
информацию, которую не имело смысла от кого-либо скрывать. Всё
равно при большом желании её можно было легко узнать хотя бы даже в
канцелярии нашей гимназии, так как никакого секрета она не
представляла.
– Так, двадцать пятое апреля это
по-моему … Нет, точно, ты – телец! Вот это да! – обрадовалась
чему-то девушка, замолкшая и перенёсшая, наконец, фокус своего
внимания на тарелки, стоящие перед ней на обеденном столе.
Может гороскоп ей ещё чего-то
наобещал, чего мне сегодня так и не озвучили? Вот же ж, интриганка
какая! Прервала разговор на самом интересном месте. И поглядывает
на меня из-под опущенных ресниц, думая, что я этого не замечаю. Ха!
Из принципа ничего переспрашивать не буду. Могу и я побыть немного
врединой?
Вот так, перемежая обеденный перекус
с лёгкой болтовнёй, я с Ладой и подружился. Она наплевала на
бойкот. А я на то, что девушка меня едва не прибила.
Только-только зародившуюся дружбу
чуть было не уничтожила проходящая мимо нашего столика староста.
Она (в отличие от Лады я это прекрасно видел) нарочно споткнулась о
ножку стула и уронила поднос со своей едой на спину моей
новоприобретённой подруги. И, брезгливо улыбаясь под аккомпанемент
раздавшегося вокруг детского смеха, фальшиво потом извинилась перед
растерявшейся, испачканной овощным салатом и йогуртом девушкой,
которая не знала, что ей предпринять в сложившейся ситуации.
Вот этого я стерпеть уже не смог.
Ладно, пускай ты со мной в натянутых отношениях. Пусть даже твоя
одноклассница своевольничала и пошла наперекор объявленному тобой
бойкоту. Но унижать за это человека на глазах не понимающих своей
жестокости детей – это уже слишком.
Мир вокруг меня словно померк,
сузившись до небольшого окошка, подсвеченного багровым заревом. Я
не замечал никого и ничего, кроме скалящегося и ненавидимого сейчас
всеми фибрами моей души лица нашей старосты. Абсолютно не помню,
как я встал и сделал два шага к самодовольно ухмыляющейся
потерявшей все берега паскудной девке. Не знаю, что б я сделал, и
вообще, что я хотел сделать, но повисшая на моих плечах Лада,
испуганно вглядывающаяся в мои глаза, что-то лепечущая и с трудом
меня удерживающая, этого не позволила.