– Я имею ввиду не нас с тобой лично,
а неизвестные, надеюсь пока, болтливые рты внутри нашей страны. –
пояснила свои последние слова государыня, видя, как министерские
брови недоумённо поползли вверх. – Поэтому и привлекаю тебя к этому
делу, чтобы ты выяснила, что стало известно дочерям восходящего
солнца, от кого, о ком или о чём, и раздать всем нашим причастным
сёстрам по справедливо заработанным им серьгам12.
12. Всем
сёстрам по серьгам– поговорка о
принципе «никто не остался обездоленным» (как в хорошем, так и в
плохом смысле).
– Информация принята к размышлению и
исполнению. – поднялась из-за стола министр. – Если это всё, то
разреши выполнять?
– Разрешаю. Выполняй. – кивнула
Антонина, отпуская свою подругу и подчинённую. – Времени не так
много. Их делегация скоро будет у нас. А мы ничего не знаем о
причинах, побудивших островитянок наладить с нами отношения. Так
что торопись, Надежда.
– Есть! – коротко ответила та, и,
чётко развернувшись через левое плечо, быстрым шагом вышла из
кабинета.
– Ещё минимум двое суток не спать! –
этого бормотания, прозвучавшего после широкого министерского зевка,
Антонина Ярая уже не расслышала.
***
Первая патронатная
государственная гимназия.
Сегодняшние занятия проходили как
обычно.
Химия, как ранее до неё математика,
физика и биология с географией, вызывала скукоту и упорные мысли об
экстернатуре, которые я прогонял из головы поговоркой, что
«Повторение – мать учения». О продолжении этой древнеримской
пословицы, которая гласит, что оно же является «утешением для
дураков», я старался не вспоминать.
Два часа информатики были потрачены
на освоение новых стилей плавания, так как старые уже не помогали
преодолевать излагаемые на уроках темы этой учебной дисциплины. И
учительница мои «успехи» в преподаваемом ею предмете явно замечала
и всеми силами стремилась мне помочь. Но все её старания пока не
приносили нужного женщине, да и мне тоже, результата. И вроде бы
помню всё, что она рассказывала на своих уроках. Но все эти биты,
байты, тактовые частоты, процессоры и микроконтроллеры с шинами
передачи двоичных данных никак не хотели улечься на предназначенные
для них полочки, а упорно сваливались во всё увеличивающуюся кучу в
моей голове.
Мировая культура пока не вызывала
особых сложностей, так как все изучаемые произведения иностранных
авторов были давно и благополучно переведены на русский язык и в
большинстве своём были мне знакомы. Опасения поначалу вызывал сам
английский язык, который, как я думал, был изучен на уровне «Май
нейм из Слава», «Ай лив ин Юкрейн» и «Лондон из зе кэпитал оф Грейт
Британ». Но, к моему немалому удивлению, почти всё, что говорила
учительница, большую часть пары общавшаяся с нами на аглицкой мове,
я понимал. А то немногое, что не понимал, домысливал по контексту
говоримого. И ответные мои английские слова и выражения без особого
напряжения вылетали из моего рта.