Интересно, когда я приду домой, грузовика уже не будет? Или его проржавевший остов останется в нашем дворе на веки вечные?
– Гурьева, о чем мечтаешь?
Вот ведь! Стоит лишь на секунду перевести взгляд на окно, как русичка мгновенно это замечает. В одиннадцатом классе учителя взялись за наше воспитание. Крик стоит на каждом уроке. Бедные учителя… Мне их порой становится жалко. Учить, учить, чтобы под конец понять, что ничего не смогли дать.
– О чем я сейчас говорила?
– О поэтах Серебряного века. – Я успела посмотреть в открытый учебник на соседней парте. Привет тебе, Семенова! – Блок, Мандельштам, Ахматова, Цветаева.
– Ахматова? – Роза Петровна усмехнулась.
– Ну ты, Мишель, влипла… – прошептала у меня за спиной Малинина.
– Хм, а я и не помню, чтобы говорила об Ахматовой, – с явным удовольствием тянет слова русичка. – А тебе что-то послышалось?
Класс зашевелился. Репина довольно захихикала, грудью ложась на парту.
После той истории с покойницей меня начали мучить кошмары, и я из-за бессонницы пропускала школу, меня пытались лечить. Чтобы у меня не было проблем, мама пришла к директору и все рассказала. Учителя должны были принять данный факт во внимание и лишний раз не пугать меня, не переутомлять, не удивляться странностям моего поведения. Странностям никто не удивился, над ними стали издеваться. И больше всего этим любили заниматься наши учителя.
Я вздохнула и начала рассказывать все, что знала про Ахматову. Знала я много. По классу пронеслась волна разочарования. А чего они удивляются? Как будто не знают, что я собираюсь поступать на филологический факультет. Просто Роза Петровна все еще пытается доказать мне, что я выбрала не ту профессию. На подготовительных курсах в институте почему-то так не считают.
– Супер, – громко прошептала Лерка Маркелова и шмыгнула носом. Маркелова – гот, она любит все депрессивное и унылое. Ахматова как раз для нее.
А теперь последний удар, чтобы расправиться с противником окончательно.
– Роза Петровна, можно я выйду? У меня голова болит.
– Конечно, – растерялась русичка. – Иди.
И я отправилась в коридор. Ну их! Все равно Серебряный век я знаю лучше составителей учебника, а сидеть в классе мне что-то сегодня не хочется. На душе непонятная тревога, тянет куда-то идти, что-то делать. Только не сидеть!