Любопытным было то, что за двадцать с лишним лет она действительно научилась испытывать эмоции, которые обычно порождает в одном человеке другой человек, но без помощи людей. Она считала своими друзьями людей либо умерших, либо никогда ее не встречавших, и, вероятно, даже не догадывавшихся о ее существовании. Возможно, это было начальной стадией некоего психического расстройства, которое на нее непременно повесили бы, сходи она еще на пару приемов к психоаналитику.
Она проходила по набережной, огибавшей небольшое, образованное рекой озеро, когда увидела картину, при виде которой ее глаза заблестели, а губы против ее воли растянулись в непривычной для нее ласковой улыбке. Девушка прильнула к решетчатому ограждению. Не далее трех метров от нее вдоль по реке проплывала семья лебедей – между двумя прекрасными, горделивыми родителями, погружавшими иногда голову под воду в поисках еды, плыло шесть маленьких, совсем недавно появившихся на свет лебедят. Отец, полный достоинства, показывал своим детишкам мир, ведя их за собой, а мать тщательно присматривала за ними, замыкая шествие. Лебедята, покрытые сероватым, с забавными пролысинами пухом, держались послушно, но немного боязливо и не нарушали гармонии построения по парам. Девушка переживала счастливое воодушевление, когда, повернув голову на донесшийся позади шум, увидела мальчика лет семи, занесшего руку со сжимавшими камень пальцами. Она увидела и его мать, стоявшую рядом. В следующее мгновение женщина, поймав этот взгляд, схватила сына за капюшон толстовки и потащила его от ограждения с такой силой и скоростью, будто дальнейшее промедление угрожало его жизни. Так, вероятно, поступила бы и матьлебедь, если бы видела грозившую ее детям опасность. Но она не видела.
Семья лебедей мирно отдалялась от берега к центру озера. Женщина, принявшая девушку за восставшую из праха Медузу или за обдолбанную наркоманку с зараженным шприцем в кармане, отчитывала сына за то, что, бросая камни, он распугивает рыбу, тем самым мешая рыбакам ее ловить. Всю обратную дорогу девушка оправдывала опасения матери – она материлась с такой ненавистью и жестокостью, что это вполне могло сойти за проклятья.
18:22
Начинало темнеть. Дрожащей рукой она взяла из окошка киоска билет и встала поодаль на автобусной остановке, чтобы успокоиться. Лучше было заплатить, чем попасть под машину. Никотин временами такое же лекарство. После нескольких глубоких затяжек она задышала полной грудью и смогла окинуть окружающих более или менее осмысленным взором.