Одним махом открыть ее снова не удалось, а когда Гуров вслед за бандитом выбежал на улицу, там уже никого не было. Отчаянно вертя головой, Гуров побежал в одну сторону, потом вернулся, заглянул в несколько темных углов – напрасно.
– Ушел, гадюка! – с досадой пробормотал Гуров, ударяя кулаком по твердой, как скала, стене.
Но переживать по этому поводу было некогда – будто в ответ на удар Гурова из-за забора прогремел приглушенный расстоянием выстрел. Гуров бросился обратно. Он представил себе самое скверное – беспомощного Крячко, сидящего на холодном асфальте, залитого собственной кровью...
Как это обычно бывает, страшные фантазии на деле оказались просто фантазиями. Когда Гуров вернулся на то место, откуда начал погоню, его ждали два приятных сюрприза. Раненный им в ногу бандит, заметив приближающуюся фигуру Гурова, уже издали льстиво крикнул:
– Обратите внимание, гражданин начальник, я сопротивления не оказывал! Хотя, напротив, пострадал от ментовской пули. Можно сказать, невинно. Моей вины тут вообще нету. Я просто компанию поддержать. Мне сказали, что стукач завелся и разобраться с ним надо – я и пошел. Стукачей нигде не любят, сами знаете...
Он тянул к Гурову руку, точно прокаженный, увидевший мессию. Но Гуров сейчас даже не обратил на него внимания, потому что увидел впереди силуэт друга, живого и здорового, да еще и волокущего за собой упирающегося пленника. Впрочем, упирался тот больше для проформы, желая сохранить лицо, потому что Крячко был явно сильнее и тяжелее его килограммов на двадцать пять, и к тому же уже успел надеть на бандита наручники.
– Напоследок шмальнул в меня, гад! Сморчок весенний! – с веселым негодованием сообщил Крячко. – Из трубы прямо на меня выскочил и шмальнул. Но, видать, сам так напугался, что с двух метров не попал. А я ему подножку, руку на излом, оружие на землю и самого мордой в асфальт. Главное, что улика теперь налицо – пистолетик-то я прибрал. С пальчиками, между прочим. Молодец, без перчаток работает, мороза не боится, настоящий мужик!
«Настоящий мужик», субтильного телосложения, был весьма неплохо одет и на громилу из подворотни походил мало. Но когда Гуров присмотрелся к его физиономии, то с удовлетворением понял, что в руки им попался тот, кого они, собственно, и хотели найти. Перед ним стоял Паук собственной персоной. Он был мрачен, прятал глаза и сопел.