Невероятной изворотливостью и Улыбкой
фортуны. Они различаются по самому назначению. Первое призвано
не допустить мою смерть. Второе — разжать её холодные цепкие
лапки.
Шесть часов. Если в течение
одного дня возникнет сразу несколько крайне опасных ситуаций, то
кулдаун с большой вероятностью просто не успеет
откатиться.
Именно в сокращении кулдауна своей
страховки я видел главное преимущество. Да, в рамках одного
сражения я не почувствую эффект, но в течение дня потенциально она
сможет прокнуть от пяти до восьми раз. В зависимости от того,
насколько снизится кулдаун.
Уже почти сделав выбор, я замер.
Дурак. Как есть дурак.
В памяти снова всплыл наш с Вендеттой
бой в канализации. После своей смерти тогда я потратил С
чистого листа, чтобы вернуть себе Невероятную
изворотливость. А почему не Улыбку фортуны? Даже
мысли не возникло, что их можно соединить. А ведь это сочетание
будто создано для комбинирования друг с другом. Вот почему так
важно знать свой арсенал и правильно с ним управляться, и я свои
знания переоценил.
А почему счёл, что способность С
чистого листа неприменима к Улыбке фортуны? Инерция
мышления… Потому что в моей голове она ассоциировалось с неким
системным жёстко зафиксированным ограничением. Которое нельзя было
менять или выворачивать. «Шесть часов, значит, шесть часов!» Вот
только это ограничение сидело исключительно в моих мозгах.
Теперь получается, что вся моя логика
не имеет смысла. Зачем прокачивать Улыбку фортуны, если я
практически в любой момент и так могу её восстановить. Всего три
минуты, и у меня снова на руках запасной парашют.
Значит, возвращаемся к первому
варианту.
До всей этой катавасии с болтающим
Демиургом я выбирал способность из списка. Сейчас этот способ не
сработал, но пришло интуитивное понимание.
Мне потребовалось визуализировать
прошлые схватки, где я применял Невероятную
изворотливость. Сконцентрироваться на воспоминаниях, на
чувстве лёгкости во всём теле и на работе мышц под действием
ускорения.
Средний осколок
аэссита треснул у меня в руках, распадаясь на мельчайшие
частицы и поток света. В груди стало обжигающе горячо.
Это было похоже на момент
озарения.
Я осознал ряд недочётов в собственных
движениях во время боя, но также и в структуре, распределяемой по
телу энергии. Именно она позволяла мне ускоряться и уворачиваться.
Можно сказать, что прежде, я забивал гвозди микроскопом. Отчасти,
во всяком случае. Сейчас же понял, что нужно изменить в собственных
действиях, чтобы добиться совсем другого результата.