По пути следования, не далеко от Новоселки, подняв руку, просился подвезти старик с ружьем в чехле через плечо. Артем не имел привычку подвозить малознакомых, наслышан был о случаях разных, но этот старик, с грустными глазами вызывал доверие и какую-то жалость. Артем проскочил несколько метров, но остановился, включил заднюю скорость, вернулся, и предложил старику место в будке пикапа, на что тот отреагировал положительно.
– Куда путь держите, отец? Штурмом власть свергнуть решили и ружьишко для этой цели прихватили? – спросил шутя Артем, повернув голову в пол-оборота, но никто не смеялся, шутка явно была неудачная.
– Охо-хо-хо, какую власть? Нет её, власти то нынче, одно название осталось, некого свергать, – утрировал старик. – А направляюсь, стыдно сказать, куда… в милицию, – удобно примостившись на заднем крыле, начал свою исповедь седой, с мудрым выражением лица старикан. Морщины изрезали его лоб вдоль и поперек, но при этом не испортили облик порядочного, глубоко верующего человека. – Хочу вот ружье сдать, боимся с бабкой, что оно может беды натворить, выстрелить ненароком.
Артем с Настей переглянулись.
– Какой беды? Как натворить? – Недоумевал Салтанов, внимательно вглядываясь на дорогу, чтоб не наскочить на какую-нибудь неприятность.
– Было у нас с бабкой три сына, как в сказке. Жили, не тужили, хлопцы росли, мужали, сил набирались…
– Забавно рассказываешь дедушка, очень забавно. – Перебил Артем. Стиль рассказа пришелся по душе молодому, но уже с опытом водителю, он, как и полагается, в таких случаях, приоткрыл рот от изумления.
– Но пришло время страшное, – продолжал рассказчик. – Власть сменилась, царство поделили наше, в 1991 м, ох и дураки, дураки, прости господи, что скажешь. Подросли сыны наши и пошли счастье искать по свету, как бы правильно из гнезда вылетели. Чего отцу нервы портить? Так и должно быть по природе, тем более колхозы закрылись, работы не стало в деревне. Пошел старшенький, направо, и пришел в Днепропетровск, в рэкетиры записали дружки армейские, легких денег возжелал, в гробу воротился. За собой потянул среднего, средний свернул налево, в Запорожье – на стройке очутился. Работа оказалась тяжкая, непосильная, начальство бранилось больно с утра до зари, спину гнул, не разгибал, уставал сильно, недосыпал и с лесов свалился, шею свернул. Младшенький, как узнал о том, сон потерял и лечить бессонницу «оковитою» принялся, да так лечил, что теперь жить не может без стакана граненого, бесы в него вселились, не раз хватался за двустволку, думали уж конец пришел нам с бабкой, вот и решили от греха подальше избавиться. Куда мне в мои годы на охоту ходить? До нужника дошкандыбать бы за счастье.