Три раза в неделю, Артема с подарками встречали на постах ГАИ, благо таможенников кормить не доводилось, дорога, которую показал Макс, не подводила. Иногда в поле дежурили пограничники, но видя пару бутылок водки, их лица расплывались добродушной улыбкой. Летом проблем с пересечением границы не предвиделось, но с приходом осени ситуация изменилась, грунтовку в поле развезло после дождей, часть прибыли приходилось делить с таможней. Бензин из России долго не залёживался, заказчики платили вперёд, водку в Кургане ждали каждый день.
Прохаживаясь летними вечерами по микрорайону с высотками, Артем обращал внимание на гуляющих парами девчонок. Обычно одна из них симпатичная, другая полная противоположность. Конкуренты отсутствовали, никто не был помехой в выборе, друзья остались в стороне, с ними как-то не везло, может оно и к лучшему. Двадцатилетняя молодёжь отличалась агрессивностью, занять деньги и не вернуть считалось нормой, даже в какой-то мере геройством. В 90-х с каждым днём ряды таких «героев» росли. Знаменитого Лёху Фищука знал каждый пацан. Поэтому иметь близких друзей и заниматься «контрабасом», тягать товар через кордон – дело не безопасное. Из проверенных – только мама и сестрёнка, как говорится: «береженного Бог бережет…», но однажды появилась она.
– Вы хорошо выглядите, Ваша красота повредит моё зрение, – пристал Артем к незнакомке, – скажите имя, иначе мне не жить.
– Анжела, – без сопротивления ответила красавица.
Отношения длились около года, порой они надоедали обоим, затем вновь начиналось влечение, и так то гасли, то вспыхивали с новой силой. В принципе, у неё не было недостатков, за исключением одного; каждое слово из её уст приходилось тянуть клещами. Несколько дней они не виделись. Однажды ночью, Артем вернулся с дискотеки, мама встретила у порога с каким-то странным выражением лица. Оно отличалось от обычного задумчивостью. Она никогда не наказывала своего сына, всегда доверяла ему, старалась не повышать тон, даже когда он не слушал её, когда являлся домой далеко за полночь, когда поступал вопреки слову матери, даже тогда ей приходилось носить свой гнев внутри, где-то под сердцем, которое разрывалось от боли, от не понимания.
– Доигрался, – тихо произнесла мама, продолжая странно смотреть сыну в глаза.