– Идиот! Дурак! Что мне с тобой делать? – застонала я. – Андрей это на тормозах не спустит. Разбираться начнет. Записи камер смотреть. У тебя котелок совсем не варит?
– Какие камеры? Ты о чем? Я о них даже не вспомнил. Поль, да я будто с ума сошел. Все представлял, как он к тебе пристает.
– Андрей – мой муж. Он и должен приставать.
Глеб полез ко мне целоваться. В тесном пространстве некуда было деться. Я могла только отворачивать голову, и все.
– Полюшка, я тебя хочу, – Глеб тяжело задышал и притянул меня к себе. Я стала бороться, но как-то вяло. Глеб на меня всегда действовал как катализатор: я мгновенно загоралась только от одного его взгляда. Несколько месяцев воздержания дали о себе знать. Я тоже начала заводиться и уже готова была поддаться Глебу.
– Стоп! Стоп! Руки убери! – одумалась я, как только почувствовала его пальцы, расстегивавшие мне джинсы. – Ты смерти нашей хочешь? Меня наверняка уже разыскивают.
– Полька, наплюй. Ты всегда рисковая была! Что вдруг испугалась?
– Не хочу! С тобой не хочу! – яростно шептала я прямо ему в рот. – Я лучше с мужем старым смирюсь, но с тобой больше никогда… ни за что. Даже не приближайся!
Я изо всех сил толкнула растерявшегося от моего напора Глеба. Он упал. Загремели ведра, ему на голову посыпались швабры и тряпки, а я рванула к выходу.
– Тогда я его убью, – глухо, будто из подвала, донеслись слова Глеба.
Я вернулась.
– Чт-о-о-о? А ну, гаденыш, повтори, что сказал?
– Полька, если ты не будешь со мной, я его убью.
– Ты сдурел?
Я набросилась на него с кулаками и мочалила, куда придется. Глеб сначала закрывался руками, а потом зажал мне запястья и повалил на пол.
– Попалась, которая кусалась? Поля, я не шучу. Решай: или ты вернешься ко мне, или я прикончу твоего мужа.
Сказал он эти слова холодным тоном, при этом пронзительно глядя мне в глаза, и мне стало страшно. Таким я Глеба еще не видела.
– Не посмеешь, – просипела я, придавленная тяжестью мужского тела.
– Хочешь поспорить? И сделаю так, что и ты будешь вымазана по самые уши. – Глеб резко встал, а потом и меня выдернул наверх. – Иди и подумай хорошенько.
Он подтолкнул меня к выходу, вытолкнул за дверь и закрылся изнутри. Я остановилась. Между разговорами об убийстве и реальным действием лежит огромная пропасть, и нам с Глебом ее не преодолеть. Про себя я точно знала: какой бы стервой я ни была, до того, чтобы забрать чью-то жизнь, я не опущусь. Это точно. Но почему мне так холодно и страшно?