Мимо них тарахтели какие-то развалюхи, поднимая облака пыли, которая потом ложилась на Эрин и ее дядю, грозя им удушьем. Цвет машин невозможно было определить из-за толстого слоя грязи. Казалось, они старательно маскировались под ландшафт. Большинство были ржавые и помятые, многие без выхлопной трубы. Джипы, комби, пикапы, при этом ни одного автомобиля в первозданном виде. Эрин предположила, что долгие поездки по ухабам делали свое черное дело либо что машины специально переделывали, чтобы на них можно было ездить по здешней местности.
Внезапно Эрин застыла на месте от изумления. Группа аборигенов – дети, взрослые, старики – оживленно разговаривали друг с другом. Они говорили на своем языке, и Эрин, конечно, ничего не понимала, но догадалась, что между ними шел спор. Некоторые из них что-то кричали старателям, шедшим по своим делам. Картина была тревожная, так как аборигены были чем-то взволнованы, даже разозлены. Их волосы торчали в разные стороны неопрятной гривой, лишь на некоторых туземцах были вязаные шапочки. Эрин удивилась этому, ведь даже утреннее солнце немилосердно жгло все живое. На аборигенах была пестрая одежда, но их широкие, мозолистые ноги были босыми, хотя грунт был каменистый и очень горячий. Вокруг них бегала парочка тощих собак.
Эрин и Корнелиус направились дальше под недобрыми взглядами старателей. Корнелиус поздоровался с ними, но в ответ получил опасливое молчание. Большинство из них, казалось, были иностранцами, и вид у них был пугающий. Оружия у них не было видно, но оно вполне могло быть спрятано под одеждой.
– Наверно, они не говорят по-английски, – тихо проговорила она.
– Нет-нет, говорят, – возразил Корнелиус. – Старатели вообще держатся замкнуто. Они всегда считают, что всем нужны их опалы, прежде всего приезжим. Но я все равно поговорю с ними, завоюю их доверие. Они должны прежде познакомиться с нами, и тогда, возможно, продадут нам опалы. В любом случае потребуется время, чтобы исчезла их настороженность.
Эрин была просто счастлива, что надела мужскую одежду. Сейчас ей уж никак не хотелось привлекать к себе внимание этих угрюмых парней. Купер-Педи показался ей ужасным, намного страшнее, чем она ожидала. Все это читалось на ее лице, хоть она и не сказала ни слова.
Корнелиус свернул с главной улицы и вскоре привел Эрин к каменной горке. На ней кое-где уцелели серые, жесткие стебли – жалкое напоминание о зеленой траве.