- Стаин-то с Никифоровым придут? - спросила Ленка у Насти.
Девушка пожала плечами:
- Сказали, как освободятся, заглянут, - Волкова кивнула и
продолжила накрывать импровизированный стол, составленный из
прикроватных тумбочек в центральном проходе между рядами кроватей.
Расположились с разрешения Бершанской в казарме у девушек. А в
соседней комнате накрывался такой же стол девочками из ночного.
Сначала хотели все вместе, но решили, что будет тесно. Лучше бегать
друг к другу в гости.
- Колька, ну куда ты хлеб ставишь на край?! А если кто зацепит и
уронит! – крикнула на Литвинова Ленка. Парень тут же подхватил
миску с коряво нарезанными кусками ржаного хлеба и нерешительно
замер, подыскивая место, куда поставить хлеб. – Ну вот, теперь он
замер, как статуя! Давай сюда! – она выхватила у Николая тарелку и
поставила ее туда же куда и он до этого, только чуть дальше от
края. – Идите лучше с Игорем скамейки принесите из Ленинской
комнаты. Сюда и девочкам, - она кивнула в сторону соседней комнаты,
из которой раздавался веселый гомон. Литвинов тут же ухватил Бунина
за рукав и тихо шепнул:
- Валим, - парни, понимающе переглянувшись, исчезли в
коридоре.
- Ты чего на него накричала-то? – спросила Настя.
- На кого? – непонимающе уставилась на подругу Ленка.
- На Кольку.
- Да? – девушка задумалась, а потом махнула рукой, - Ай, да
ладно, с него не убудет, - и плюхнулась на койку рядом с
Анастасией. – Что-то я и, правда, какая-то злая сегодня.
Перенервничала.
- Да ты всегда такая, - подначила ее Настя.
- Какая?
- Так злая, - расхохоталась Федоренко.
- Ах, ты! - рассердилась Ленка и, схватив подушку, ударила ей
Настю. Та, хохоча, завалилась на спину:
- Ну вот! О чем я и говорю! Ругаешься, дерешься! Злая ты!
- Да я, да я! – возмущенно зашипела Ленка и, не выдержав, тоже
расхохоталась. А потом серьезно добавила: - Просто на построении
папу вспомнила. Как он? Опять ни письма, ни весточки.
- Все хорошо будет. Наверное, опять не может написать, не
переживай, - сочувствующе поддержала подругу Настя. – А где Ида?
Что-то я после построения и не видела ее.
- Плачет Ида, - голос Ленки стал сухим и безэмоциональным, -
только я тебе ничего не говорила. Отца у нее немцы убили. Сегодня
узнала от товарища Сталина, – Волковой стало не по себе. Она вдруг
представила, что это ей при вручении ордена сообщили о гибели папы.
Смогла бы она так, как Ида спокойно, не показывая вида принять
такую весть, а потом еще провести показательный полет. И только
когда всё успокоится предаться своему горю. В одиночестве. Чтоб
никто не видел. Только Ленка и знала, как тяжело сейчас подруге. И
то, только потому, что сложно такое скрыть от напарницы по экипажу.
Настя охнула и полными сочувствия глазами посмотрела на Лену.