- Знаете, Дмитрий Михайлович, - вывал его из воспоминаний тихий
голос Махрова, - еще совсем недавно я был бы готов с Вами
поспорить. Но события последнего года, - Петр Семенович задумался и
поправил сам себя, - даже не года, лет, перевернули все мое
мировоззрение.
Их беседу прервал резкий звук телефонного звонка. Поскребышев
поднял трубку и, что-то выслушав, кивнул знакомцам на дверь:
- Товарищ генерал-лейтенант, господин Махров, проходите, товарищ
Сталин ждет.
Два генерала, два бывших сослуживца, оказавшиеся когда-то по
разные стороны баррикад, но сохранившие друг к другу взаимное
уважение, а в сердце бесконечную любовь и преданность Родине
одновременно встали и шагнули к двери. В проходе замешкались, не
разобравшись, кому заходить первому, но Махров быстро отступил:
- Вы первый, Дмитрий Михайлович, не дело гражданскому шпаку
заходить к Верховному Главнокомандующему перед действующим боевым
генералом. Это плохо заканчивается для страны, - горько усмехнулся
он. Карбышев кивнул, соглашаясь, и открыл тяжелую дверь.
Сталин встретил их стоя у своего стола. Карбышев с Махровым
зашли и встали у порога. Дмитрий Михайлович хотел отдать рапорт, но
Сталин его остановил ,нетерпеливо взмахнув рукой:
- Не надо, Дмитрий Михайлович. Сегодня у нас разговор пойдет без
чинов. Иосиф Виссарионович подошел к мужчинам и встал перед ними,
пристально вглядываясь в лица. – Здравствуйте, Дмитрий Михайлович,
господин Махров.
- Здравствуйте, товарищ Сталин.
- Здравствуйте, господин Сталин, - в унисон поздоровались
генералы.
Сталин усмехнулся в усы:
- Давайте для удобства разговора, пока мы не разобрались кто
господин, а кто товарищ, будем называть друг друга по имени
отчеству, - на этой двусмысленной фразе оба генерала напряглись,
что не осталось без внимания Сталина, но снимать напряжение
Верховный не спешил. – Как добрались, спрашивать не буду, мне уже
доложили. А пока прошу - он приглашающе махнул рукой в сторону
стоящего у стены столика, вокруг которого уже были расставлены
кресла, - почаевничаем, - в его глазах горели веселые искорки.
Казалось, ему доставляет удовольствие наблюдать за растерянностью
генералов. Садитесь, садитесь, - настойчиво повторил он, видя, что
Махров с Карбышевым замешкались. Дмитрий Михайлович с Петром
Семенововичем расселись. Сталин остался стоять. Подойдя к своему
столу, он взял с него две папки и только тогда занял свое место за
столиком. Тут же появился парень в форме госбезопасности и
расставил перед собеседниками чашечки с ароматным янтарным напитком
и вазочку с печеньем. – Пейте чай. Хороший чай. Грузинский, -
радушно предложил Иосиф Виссарионович, с улыбкой, от которой у его
визави по спине пробежали мурашки. Дождавшись, когда Махров с
Карбышевым отхлебнут из своих чашек, Сталин вдруг посерьезнел.
Веселье пропало из глаз, а взамен пришел стальной блеск. – Петр
Семенович, господин Махров, мы знаем о Вашем письме, отправленном
нашему послу Богомолову. К сожалению, как Вы знаете, оно не дошло
до адресата. Но, тем не менее, дошло до тех, кому оно адресовалось.
В письме Вы простите отправить Вас на фронт, соглашаясь даже
воевать в звании рядового. Прежде, чем ответить на Вашу просьбу, я
хочу, чтобы Вы с Дмитрием Михайловичем ознакомились с содержимым
этих папок: - Сталин пододвинул генералам документы. Карбышев с
Махров взяли в руки папки и вопросительно посмотрели на Сталина. –
Читайте-читайте. Не торопитесь. Это очень важные документы. Петр
Семенович с Дмитрием Михайловичем погрузились в чтение. А Сталин,
пряча в усах ироничную улыбку, наблюдал за их мимикой, меняющейся
на глазах. В папке лежали Указ Президиума Верховного Совета СССР и
Приказ Наркома обороны о введнии в армии новых знаков различия –
погон, и Указ о признании орденов и медалей, полученных до 7 ноября
(25 октября) 1917 года наравне с
советскими