Он посмотрел на пучок морковной ботвы у себя в руках. Что-то неуловимо в нем изменилось, ослабла какая-то напряженность, как будто он принял непростое решение. Сэм улыбнулся.
Ханна не смогла удержаться от ответной улыбки. Однако лучше сосредоточиться на поимке пони, а не на любовании улыбкой Сэма и дьявольским блеском его карих глаз.
– Это самый отвратительный пони на свете, – сухо произнесла Ханна. – Взрослый мужчина только что уволился и запил именно из-за него. Кстати, он продается вместе с фермой. Полный комплект, так сказать.
– На это и нужны переговоры перед сделкой. Если я покупаю ферму, ты забираешь себе пони.
– Я живу в квартире.
– Ты упомянула об этом, когда говорила, что тебе некуда ставить елку. Забавно. Никогда не думал, что ты будешь жить в городе.
– Не могу придумать причину, по которой ты вообще обо мне думал, – холодно отрезала Ханна, раздражаясь от его проницательности.
– Я случайно увидел объявление о продаже фермы. Наведя справки, я узнал, что твоя мама умерла, именно поэтому ферма и продается. Потому я и захотел узнать, что с тобой произошло, – честно признался он.
– Чтобы удовлетворить свое любопытство, не более.
– Я представлял тебя замужем за этаким типичным американцем, с толпой розовощеких детей, наряженных в костюмчики эльфов.
– Никогда в жизни я бы не заставила своих детей надевать эти чертовы костюмы. – Ханна внимательно посмотрела на Сэма.
Она заметила тень удовлетворения, мелькнувшую на его лице, и поняла, что он снова прочел ее как открытую книгу: ей действительно этого хотелось, особенно детей.
– Как видишь, – сухо произнесла Ханна, – реальность о пони сильно отличается от мечты о пони. То же самое касается и реальной жизни. И скорее всего, детей тоже.
Ханна не смогла полностью убрать напряжение из голоса, и по тому, как нахмурился Сэм, она поняла, что он догадался о ее разбитых мечтах. Ханна выпрямилась и посмотрела ему прямо в глаза:
– Некоторые сочтут мою работу скучной, но мне она нравится!
– Что может нравиться в работе бухгалтером? – с почти оскорбительным скепсисом спросил Сэм.
– Упорядоченность цифр, – ответила она.
– А-а-а… – протянул он с сомнением.
– Я свободна, я живу в Нью-Йорке. О таких женщинах, как я, снимают передачи.
– Ты не такая женщина.
– Может, и так, – приторно-сладко произнесла она, – потому что все они падают ниц от твоего природного шарма.